—Счего бы?— хмыкнул я.— Откуда такая ненависть утой, кто служит Джекману? Мрази, предавшей иуничтоживший еёнарод?

—Дачто тызнаешь омоём народе!!!— вспылила она, вскочив-таки сгамака ишвырнув Бергову книгу встену.— Ты, проспавший всю жизнь идиот, который корчит изсебя мерзавца Джонсона⁈ Открою Восьмое Море! Ясамый крутой капитан! Тьфу натебя!

Еёплевок даже недолетел доменя. Яжескривился ипокачал головой:

—Сама капитан, аплюёшь накорабле…

—Иди вморскую задницу!

—Бывал явсамых отдалённых итруднодоступных местах многих морей…— припомнил я.

—Ты… Ты… Тыменя бесишь! Яненавижу тебя ипрезираю! Знаешь, какой тип самый худший изпредателей⁈— неожиданно спросила она ивыжидательно уставилась наменя.

Язамер ичестно ответил:

—Явообще удивлён тому, что упредателей есть деление натипы. Помне, предатель— ониуморского чёрта нарогах предатель.

—Худшие предатели— отвернувшиеся! Те, кто проигнорировал беды своих товарищей! Те, кто непришёл напомощь тогда, когда должен был! Солнечные алти непомогли нам! Хуже них только капитан Джонсон, который заставил нас поверить всчастливое будущее исдох, несдержав обещание!

—Эм…— удивлённо протянул я, застыв воцепенении. Несколько секунд мне потребовалось, чтобы отойти отшока иосторожно спросить:— Тебе некажется, что втвоих словах неочень много логики?

—Иди взадницу!— привела она контраргумент.

—По-твоему, солнечный алти, который вообще был младенцем, азатем беспробудно спал много лет вовремя всех этих печальных событий или жекапитан Джонсон, умерший из-за предательства, куда более страшные враги, нежели Джекман Барбаросса? Который иустроил геноцид вашего племени?

—Отвали!— рявкнула она, новроде быуже нетак уверено.

—Ивитоге, тыпомогаешь Бари сего грязными делишками, помогаешь ему идальше портить мир… Развивать тозло, которое иуничтожило ваше племя. При этом обвиняешь капитана Джонсона, который приложил немало сил ради свободы алти идругих людей?

—Онобещал нам помощь, защиту идружбу,— выплюнула она каждое слово.— Авитоге его корабль забрал жизни наших близких! Онобманул нас! Онсоздал этот корабль! Онвиноват вовсём!

—Онбыл мёртв!

—Смерть— неповод нарушать клятву!

Ятяжело вздохнул вочередной раз.

—Да, ятоже слышал это пафосное высказывание, откоторого закилометр несёт желанием скинуть ссебя ответственность накого-то другого. Желательно того, кто неможет тебе ответить.

—Дачто тывообще знаешь обответственности! Тыбесполезное тело! Атвоё племя непришло напомощь своим братьям!

—Вот,— яуказал нанеё.— Тыходишь покругу. Нотак инеответила, как тывообще можешь вилять хвостиком перед Бари после всего, что онсделал?

Еёглаза недобро сверкнули.

—О… будь уверен, этот ублюдок ещё получит своё!

—Авот вэтом янесомневаюсь,— кивнул я.

Она замерла, забавно приоткрыв ротик. Донеё начал доходить смысл моих слов.

—Тыхочешь… его смерти?

—Если упростить, тода.

—Хм… тогда отпусти меня! Мы… ятоже хочу его убить!

—Выдолго тянете,— мотнул яголовой.— Если бытыхотела его убить, онбыл бымёртв. Низачто неповерю, что уприближённого капитана… судя послухам, умелого капитана, иужточно умелого бойца, небыло возможности прикончить эту тварь.

Оливия нахмурилась, буравя меня взглядом иочём-то размышляя.

Несколько секунд она боролась сама ссобой, азатем произнесла:

—Отпусти меня. Разыграем сцену смоим побегом, азатем явернусь кДжекману. Иубью его при первом жеудобном случае. Обещаю.

Лунная алти внимательно уставилась наменя, ожидая ответа. Она переступила через себя, чтобы дать обещание.

Нопри этом она нисловом необмолвилась одругих лунных алти. Она мне недоверяет, что логично.

Аещё понимает, что убийство Джекмана сейчас нарушит планы еёвыживших сородичей. Возможно, некритично нарушит, однако сейчас оним, определённо, нужнее живой, нежели мёртвый.

Хотя, полагаю, радость отсмерти Бари покроет все минусы его скоропостижной кончины.

—Ну⁈— невыдержала она моего молчания.— Незнаю, зачем лично тебе его смерть, может быть, ради твоих покровителей, ноотпусти меня, ионумрёт! Решай!

—Нет,— сухо ответил я.

—Прости?— недобро переспросила она.

—Нет уменя покровителей. АБари япланирую убить лично. Мне нужна нетолько его смерть, ноиЛудестия.

—З-з-зачем тебе этот чудовищный корабль?— прошипела она.

Яскрипнул зубами, азатем раздражённо всплеснул руками:

—Что свами, женщины, нетак⁈ Как можно наговаривать намою девочку, а⁈ Лудестия— самый прекрасный изкораблей! Иравных ему нет!

Оливия медленно развернулась и, сделав шаг достены, наклонилась иподняла «Начало Первоэлемента».

—Мой корабль был неплох…— проговорила она.— Модернизирован. Отличался отсвоих «одноклассников»… Превосходил ихнаголову. Ноонточно ничего бынесмог противопоставить Лудестии. Аещё онпроиграл вбою твоему корыту…

Яхмыкнул, оперевшись спиной назапертую дверь.

Девочка, похоже, начала соображать.

Оливия резко развернулась, меняясь наглазах. Грудь уменьшалась, фигура становилась угловатой, асама она немного вытянулась. Сменился цвет еёволос, став более светлым, немного медным; посветлела икожа. Лицо помолодело, появились веснушки, которые сочетались сзеленоватыми глазами.

Передо мной стояла симпатичная июная девушка-алти. Навид ейбыло лет шестнадцать-семнадцать.

Именно такой еёяипомнил.

Она внимательно смотрела вмои глаза, ожидая реакции.

Аянестал еёскрывать и, усмехнувшись, произнёс:

—Неслишком-то тызаморачивалась, придумывая имя для своего «цивильного» альтер-эго, Олимора.

Девушка-алти Олимора вновь начала меняться прямо намоих глазах. Ичерез несколько секунд передо мной снова предстала недовольная Оливия Морган.

Она устало выдохнула, эта трансформация явно далась ейнелегко.

—Сложно использовать неосновной облик превращения, да?— ярешил уточнить важный для себя момент.

—Сложно,— кивнула она, азатем самодовольно хмыкнула.— Адля вас вообще невозможно держать больше одного наваждения.

—Что тыимеешь ввиду?

—Атыещё непонял, что если выбрал наваждение, тотолько его иможешь применять? Поднатужишься, создашь другое наваждение ивсё— навсегда потеряешь первое. Такие выслабаки, солнечные. Унас такой проблемы нет. Ямогу параллельно использовать два наваждения. Азатем поменять одно или оба. Ноикстарому наваждению могу вернуться!