похвастаешься — разве что мне показать можно, я же «не от мира сего», несмотря на то, сколько лет она безуспешно меня перевоспитывала.

— Красота какая!

Аннет промолчала, и мне вдруг показалось, что она стыдится не самого подарка, а того, что подарок ей понравился, хотя и не должен был — это же Аннет Айриль, которая должна держать планку!

— А тебе что подарили? — торопливо спросила она, меняя тему. Вероятно, опасалась моего вопроса про Дикьена.

— Пока ничего, — а я вот, к своему же удивлению, не чувствовала разочарования. Если бы среди всех первокурсников был…

— Ещё в запасе есть два дня, — Аннет взяла себя в руки и презрительно фыркнула. — Мальчишки, что с них возьмёшь! Медленные, как амёбусы.

Так-то оно так, но кому-то из девчонок преподнесли уже по три подарка, а я… А я сердито тряхнула головой. Сама-то хороша. Интересно, каким образом я должна пробираться на территорию КБД?!

* * *

Вариантов, как осчастливить и без того уже поцелованного судьбой в макушку мальёка Гийома, у меня было несколько — и все неудачные. Наконец, я написала их на листочках, решив сдаться на милость судьбы, потом разозлилась на собственную нерешительность и всё сожгла. Впрочем, и моя судьба не была ко мне столь уж жестока.

Во второй половине предпоследнего дня недели, отведённой на игру, мальёк Лакроп Грассвук, преподаватель этикета — адский предмет для всех, у кого не было приставленной с детства гувернантки — попросил меня задержаться после занятия. Старичок питал ко мне слабость и по старой традиции, как было принято ещё при монархии, именовал "леди" и периодически тайком вручал после занятий конфетки. Основы этикета современных малье я знала на отлично — недаром Коссет мучала меня занудными этикетными фразочками, многообразными нюансами правил поведения за столом, хитрой наукой гостеприимства и организации приёмов, различиями норм поведения в разных странах, в разное время суток, у мужчин и женщин, у детей и взрослых, в школе, парке, дома, на высоких приёмах… Что сказать, как встать, как держать руки, как поджимать губы и приподнимать бровь, как похвалить, как пожелать выздоровления, как продемонстрировать недовольство… Жуткая скукота, впрочем, некоторые мои знакомые — вроде Аннет или той же Беренис — осваивали сию науку с достойным зависти упорством и знали её куда лучше лайгона.

Но симпатии мальёка Грассвука неисповедимыми путями обрушились отчего-то на меня. Может, я просто походила на его маму..?

— Леди Флорис, — медовым голосом заговорил наш дорогой преподаватель. — Позвольте мне обратиться к вашей изысканной персоне с нижайшей просьбой. Не могли бы вы, милейшая, прелестнейшая леди Флорис, сопроводить меня на территорию ученичества благородных отроков мужецкого пола?! Для оказания помощи бесценной вашему покорнейшему слуге?

— М-м-м, а в чём собственно будет заключаться помощь?

— Сегодня у благородных джентльменов внеочередное дополнительное занятие… Да-с, милая леди, будь моя воля, я ставил бы этим невежественным молодым людям по два занятия ежедневно сверх учебного плана! Вообще бы не допускал их до основной учёбы без сданного на высший балл экзамена по моему предмету, вот-с! Смею надеяться, присутствие вас, очаровательная фея, заставит их собраться и вспомнить всё то, что вот уже три недели я вкладываю в их чугунные головы! Ох, джентльмены мельчают, каждый выпуск невежественнее предыдущего! Мне нужно сымитировать настоящий светский приём, леди Флорис. Боюсь, если в роли леди буду выступать я, урок закончится позорным смехом…

Одним словом, спустя какие-то полтора часа у меня затекла спина — от поклонов и стояния в «королевской позе» встреченной на приёме малье, правая рука, хоть и в перчатке — мальёк Грассвук не принял бы иного, о приличиях он заботился профессионально — болела от более и менее вежливых пожатий дорвавшихся до реальной малье первокурсников, а приклеенная на лицо вежливая полуулыбка (я вспомнила, как Коссет рисовала мне рисунок изгиба губ в детстве на листике, приклеивали листик к зеркалу и заставляла меня добиваться сходства) стала бессовестно отваливаться. Наконец, меня отпустили.

— Я провожу вас, леди! — галантно прошамкал мальёк Грассвук, а я запаниковала. «Провожу» не входило в мои планы, мне ещё подарок для Армаля куда-то подбрасывать! Однако отвязаться от старичка было ещё труднее, чем отклеивать гримасу вежливости от лица. Юные джентльмены расходились, а я не могла придумать подходящую причину остаться в аудитории.

— Давайте я провожу леди! — Стальная космея, час от часу не легче! — У нас и так бывают редкими эти встречи, мне необходима практика, сэр Грассвук! Обещаю, что всё будет в рамках приличий!

— Даже не знаю… — мальёк смотрит на Армаля, выражение на лице которого кажется зеркальным отражением моего. — Вообще-то, сэр Гийом, вы превосходно осведомлены обо всех нюансах этикета, один из немногих очень достойно воспитанный юноша, однако будет ли уместно… Надеюсь, ваша благородная фамилия позволяет мне надеяться, что всё и в самом деле будет в рамках приличий…

Наконец, мы остаёмся в аудитории одни — с открытой, разумеется, дверью. И хотя мы практически не знаем друг друга, и у нас по сути не больше общего, чем у любого другого молодого человека и любой другой девушки в Колледже, я чувствую какую-то обречённость. Впрочем, нельзя сказать, что это неприятное чувство. И Армаль смотрит на меня так… хорошо.

Любуется, чуть наклонив голову. Красивый парень.

— В детстве, — нарушил тишину Армаль, — у меня был гувернёр, чем-то похожий на нашего Грассвука. Если ему казалось, что у меня одна бровь выше другой, он прикладывал к ним линейку, рисовал прямо на лбу мне цветную полоску мелом и угрожающе цокал языком.

— Моя гувернантка Коссет требовала, чтобы я размешивала сахар в чае ложкой только по направлению часовых стрелок и не касалась стенок и донышка чашки, — хмыкнула я.

Мы посмотрели друг на друга.

— Хортенс…

— Армаль…

Рассмеялись одновременно, и некоторое чувство неловкости спало.

— Хортенс, я, может быть, тебя разочарую, но я не люблю сюрпризы. Ни получать, ни делать. Поэтому, — он засовывает руку себе за пазуху, — вот.

Я смотрю на браслетик из белого золота — россыпь лилий и изящных листьев. Дорогая искусная вещица.

— Так ты и есть мой тайный Маргофус? — снова хмыкаю, скрывая смущение. — Неужели действительно вытащил моё имя из прочих?

— Ну-у…

— Ай-яй-яй, как нечестно подыгрывать!

— Когда я только сюда пришёл, то пообещал себе, что остановлю свой взгляд только на самой прекрасной девушке со всего курса. К чему тратить время и внимание на других? Я лучший. Ты лучшая. А в игры я уже в детстве наигрался.

— Вот так просто? — бормочу я, а Армаль вкладывает украшение мне в ладонь. Металл холодит разгорячённую кожу.

— У тебя