маха влепила дочери звучный подзатыльник. Я обмерла. Оцепенела. И сейчас я ожидала страшного детского крика, слез, истерик, возмущений прохожих, выступления старших сестер, всего чего угодно, только не того, что последовало: девочка ловко скинула портфель на руки той сестре, что чуть старше, и молча ринулась на мать. Самая старшая дочь, очевидно, была на маминой стороне. Она тотчас оторвала малявку, как пиявку, поставила ее невдалеке на землю и теперь еле удерживала. Девочка возмущенно вырывалась. Тут и правда требовалось бы физическое вмешательство, и лучше отцовское. Хулиганка в исступлении прошипела еще несколько фраз. И теперь мать протянула в сторону ту сумку, который она держала в руках. Средняя дочь беспрекословно приняла и ее, как полотенце боксера секундант в тренерском углу. Теперь она тихонько переминалась с ноги на ногу, устраиваясь под грузом трех объемных котомок. Совсем маленькая была хорошо знакома с такими явлениями. Испуг хоть и блестел в ее глазах, но она не отвлеклась от своего мороженого, в которое в конце концов без присмотра окончательно и погрузилась… Тем временем мать кинулась на ребенка, который стоял напротив и в полной боевой готовности, как матадор на быка. Старшее чадо изящно и вовремя выскользнуло из драки и две кровные родственницы принялись самозабвенно друг друга мутузить и таскать за волосы… Мы не стали досматривать до конца этот воистину средневековый сюжет. Муж оглянулся. Сказал, что мелкая всех победила. Что еще поразительно: спарринг проходил в полной тишине, сопровождался только сопением, звуком затрещин, шмыганьем и иногда возмущенным возгласом, больше похожим на судейский свисток.

Мы же отыскали приоткрытую дверь и прокрались в полутьму. Катакомбы есть. И еще есть! Только в одном районе несколько входов и находятся они в противоположных его концах. И здесь, в отличие от Рима, катакомбы на всякий вкус: и природные пещеры, и античные поселения, и особые захоронения… И теперь я уже знаю, что важно не только попасть в катакомбы, но с экскурсоводом, язык которого хотя бы примерно понимаешь. Весь смысл подземных странствий в тех городских преданиях, которые там рассказывают. И хоть наше приключение подарило несколько невероятных по силе впечатлений, однако выполнить запланированное на день мы тогда не смогли. У кассира заболела бабушка! Он в этот день ушел пораньше… И тогда мы решили просто догулять до вокзала.

Глава XXI. Стелла, или В гостях у Санфеличе – Гоморра и Коморра

О! Эта опасная красота захваченных беднотой барочных замков, наверное, одно из самых притягательных для меня явлений здесь. Я все мечтаю снять когда-нибудь в палаццо Санфеличе квартирку с милым хозяином, и чтобы он умел говорить по-английски. Я даже читала отзывы путешественников. Там иногда сдают на краткий срок. Но только кто-то не смог попасть в квартиру – заело дверь; кто-то остался без электричества, каким-то чудом справился… Что трогательно: несмотря ни на что, все жильцы как один хвалили владельцев… Вот и я хотела бы, чтобы тот, кто вправе, отвел бы меня туда – где заброшенный колодец, стены, увитые плющом, где пиньи, и пальмы, и немножко неба над морем. Таков второй двор, в прошлом – сад этого дворца. Еще за закрытыми воротами можно рассмотреть лесенку, которая поднимается по какой-то невысокой стене. Вероятнее всего, это крыша соседнего дома, который ниже по холму. Сюда выходит пара его окон, – может, тут был домик садовника… А быть может, и нет… Если прокрасться на самый верх по этим закопченным временем и все равно прекрасным чужим парадным лестницам, то из-под крыши снова можно будет взглянуть на сад, только обычно буйная зелень старых деревьев заслоняет подробности этого чарующего вида.

* * *

Известно, что место это было живописно. Оно принадлежало издревле одной семье, здесь располагалось фамильное имение. В XVI веке «за стенами города» был отстроен и новый дворец, и часть этого старого здания теперь входит в комплекс палаццо Санфеличе. Быть может, мне когда-нибудь удастся пробраться сюда? И в капеллу дворца! Пусть скульптура и фрески ее утрачены… Как же жаль, что так много утрачено.

Фрески интерьеров и росписи стен двора исполнил Франческо Солимена – это один из самых признанных и обласканных при жизни творцов неаполитанского барокко. Скульптурное убранство создает один из ярчайших скульпторов своего времени – Джузеппе Санмартино. Самое известное его произведение – фигура лежащего Христа, укрытая тончайшей плащаницей, в церкви Santa Maria della Pieta dei Sangro, в простонародье – капелла Сан Северо. Но хорошо, что хотя бы сохранилась эта совершенно удивительная архитектурная реальность. Я как зачарованная поднималась по широким мощным ступеням, разглядывая световые колодцы, строгие крестовые своды и сохранившуюся местами лепнину… Фердинандо Санфеличе прославили эти неожиданные решения. И у этого, наверное, теперь можно сказать, архитектора, довольно занимательная судьба. Он принадлежал к богатой и знатной фамилии – из тех, в которых отпрыски могут позволить себе веками прохлаждаться…

* * *

Он был седьмым ребенком, оттого вряд ли мог рассчитывать занять в семье значимое место. И разумные родители с самого начала ориентировали его на занятия науками, и это было именно то, что только мог пожелать этот пытливый ум. С детства сестры и братья восторгаются Фердинандо. Он выдумал удивительные шпаргалки, которые изготавливал с помощью воска, он поражал сестер умением тонко подобрать нитки для вышивания и даже сам неплохо умел придать объем своей композиции. В семь лет он нарисовал свой первый архитектурный чертеж, и с того момента заинтересовался математикой. Параллельно с углубленными занятиями точными науками он получал и всю программу классического образования. Завершив ее, с заметным превосходством в праве и философии, получил известность как литератор. Но он не оставляет свои опыты и исследования, которые были начаты вместе с его выдающимися учителями еще в детстве. И теперь Фердинандо заинтересуют культура и искусство. Он берется за реставрацию одного из старых палаццо и обнаруживает для себя принципы архитектуры. К тому времени он уже входит в круг известнейших творцов, точнее, пока становится добрым другом для Франческо Солимены и Джузеппе Санмартино. А в 1700 году Санфеличе получает свой первый официальный заказ на роспись алтаря для церкви. И вот друзья уже вдохновенно трудятся над постройкой дома, которую затеял для себя их новоиспеченный коллега.

* * *

В 1728 году дворец был открыт и украшен табличкой с надписью; полный ее текст гласит: Фердинандо Санфеличе, неаполитанский патриций, из-за невероятной красоты этого места здесь построил этот дом от его основания. Он проектировал, курировал и владел этим произведением искусства… Мне кажется, есть чем похвастать. Две потрепанные девы, некогда, вероятно, бывшие