class="p1">— Это почему же? — Улыбнулся я в ответ.

— Да потому что нелегко с тобой. Чтобы доказать истину моих слов, ты творишь абсолютно сумасшедшие вещи.

— Я не специально. — Шутливо ответил я. — Просто я понимал, что больше некому.

— И после этого ты смеешь утверждать, что ты не лидер?

— Не знаю. Ты ведь сама сказала, что время еще не пришло. Что люди не готовы.

— Люди может и не готовы. — С каким-то странным подтекстом проговорила Лея. — А я готова.

Я молчал. Несколько секунд, но в такой ситуации это достаточно долго. Лея тоже молчала. И пристально смотрела мне в глаза. Мы оба все понимали и, будь это возможным, все сейчас шло бы по-другому. Но возможно это было лишь в другой реальности. Чувство вины, переполняющее меня, наверное хорошо читалось в моих глазах.

— Когда вы уходили, — Лея немного подалась назад, но руку мою продолжала держать очень крепко, — я думала… я думала, что больше не увижу тебя. Я прощалась с тобой, но никак не могла смириться с этим… Не хотела верить в это… Теперь ты пришел, и с одной стороны я… я счастлива… я рада, я верила и моя вера вознаградилась… с другой стороны… — Она шумно и резко втянула носом воздух, всхлипнула.

— Лея… — неуклюже начал я.

— Ты уверен? Ты точно уверен, что это она? Она Та Самая?

— Я уверен, что она мой мир.

Лея сжала губы, резко выпрямилась и посмотрела вверх, задержав дыхание. Я понимал, какую боль ей сейчас причинял, но я думал, что если бы я пошел на сделку с совестью и чувствами, в итоге, я бы причинил ей боль несравнимо большую.

— Прости меня, Сестренка. — Очень виновато проговорил я, поглаживая ее по руке.

Она была умной. Она была очень умной. И мудрой. Она вытерла лицо свободной рукой, повернулась ко мне и сделала весьма успешную попытку улыбнуться.

— Если когда-нибудь поймешь, что ошибаешься — ты знаешь, где меня найти.

— А если это произойдет после окончания войны? Вдруг мы потеряемся. Как я найду тебя?

Она снова погладила меня по щеке.

— Я даю тебе слово — чтобы не случилось и ни при каких обстоятельствах, я не дам тебе меня потерять.

Возможно… блин, возможно, она и вправду была лучшим вариантом. Я так думал в этот момент и снова ловил себя на мысли, что, блин, никто так на меня не смотрит.

— Фу-у-ух! — Девушка шумно выпустила воздух. — Время поджимает, хоть и тянула как могла. Нам пора.

— Не понял. — Я действительно не понял.

— Нужно поговорить. — Она указала рукой в сторону двери. — Танк требует отчет.

— А, ладно. — Улыбнулся я и тут же с ужасом спохватился. — А как там Данте?

— Пришел в себя. — Ответила Лея с небольшим вздохом. — Собственно, поэтому я тебя разбудила.

Она помогла мне сесть на кушетке, свесив ноги вниз. В этот момент я почувствовал произошедшие изменения. Что-то сковывало все тело, отчего было немного тяжело двигаться и дышать. Опустив глаза, я увидел что на мне был надет самый простой и стандартный бронежилет, который обычно носят охранники или трясущиеся за свою жизнь богатеи. Лямки жилета были затянуты до максимума. Я вопросительно посмотрел на Лею.

— При таких травмах нужна тугая фиксация. — Заговорила она, помогая мне встать на ноги. — А у нас, как ты сам знаешь, мало приспособлений для лечения сложных травм. Пришлось импровизировать: немного эластичного бинта, сверху слой обычного марлевого и, — она держала меня за плечи, когда я твердо стал на пол — сверху, то, что подходило лучше всего.

— Классная импровизация. — Я был благодарен ей и очень старался, чтобы благодарность была четко различима в моих интонациях.

Сразу же понял, что во мне много обезболивающих — немного кружилась голова, глаза никак не хотели открываться до конца и боль. Боль, которая сейчас ушла на второй план но, как сидящий в дальнем темном углу клетки лютый зверь, тихим рычанием как бы говорящий, что его время придет, давала мне понять что все впереди. Зато, пусть и с некоторым стеснением, пока я мог дышать. И я чувствовал, что сейчас мне нужно было надышаться по максимуму, к тому моменту, когда меня опять скрутит.

Данте пришел в себя всего несколько минут назад и, само собой, Танк, как и все остальные, хотел послушать историю и получить ответы. От Лехи он смог добиться только расположения точки, в которой мы бросили машину и от которой мы двигались пешком. Поэтому и было приказано привести меня, чтобы я тоже смог внести свою лепту. Когда мы вошли в общую залу, Танк жадно изучал огромную карту, которую он расстелил на столе как ковер (проектор сломался пару недель назад, так что все теперь делалось по старинке). Рика и Катя сидели на стульях, поодаль, с беспокойством посматривая на Данте. Когда я перевел взгляд на него, причина беспокойства девушек стала мне понятна. Он был похож на изваяние, будто высеченное из стали. Лицо стало еще уже, скулы сильно проступали из-под кожи, он как будто похудел за эти часы. Пепельная серость усугубилась, а огромный черный синяк, занимавший левую щеку до глаза, спускающийся до середины шеи и теряющийся в волосах у виска, придавал моему другу зловещий вид. Но сквозь все это, сквозь свисающую сосульками челку, сверхъестественно ярко сверкали серые глаза, в эту секунду казавшиеся почти голубыми.

— У тебя очень хороший друг. — Прошептала Лея, поддерживая меня за руку. Идти было тяжело — и из-за боли в груди и потому что ноги плохо слушались. — Он нес тебя двадцать семь километров.

Я молниеносно повернулся к девушке.

— Сколько?.. Сколько?!

Она не стала повторяться. В эту минуту все заметили нас и уже было не до разговоров.

— Привет, Слейвин. — Громко сказал Танк. — Будь у меня выбор, я бы не стал тебя дергать, но выбора нет.

Я увидел как в залу вошел Хантер. Мокрый и тяжело дышащий, очевидно он выполнял очередное задание Танка, не знаю.

На мгновение я перехватил взгляд Рики. Было здорово смотреть на нее, но пришибленный последней информацией, долго созерцать милую я не мог. Пока Лея вела меня к стулу, я смотрел на Данте. Я заметил как он сфокусировал взгляд на мне и на душе стало как-то неспокойно, когда несколько мгновений мы просто смотрели друг другу в глаза. Я вдруг понял этот взгляд. Понял его наполненность. Это было что-то такое, что не нуждается в объяснениях, вообще в словах. Что-то такое, что происходит между людьми, которые увидели то, что им видеть не следовало. Что