– Угу, и в лобик для конца! – Я действительно наклонила его голову к себе и запечатлела поцелуй в лоб.

Что-то в моем поведении уже не понравилось брюнету, он почти капризно протянул вслед:

– Неблагодарная…

Но уверенности в том, что ему хочется продолжить знакомство, в голосе уже не слышалось. А если бы я еще какое заклинание прошептала…

Меня словно что-то толкнуло, живо вспомнились слова Вятича: «Надо уметь не только пользоваться заклинаниями или заговорами, но еще и не использовать их когда попало». Вот она, правда жизни, – трудно научиться, но еще труднее потом не применять, Вятич прав.

Но я тут же почувствовала, что горжусь собой – ни против приставучей «дорогой» в спортивном костюме, ни против вот этого. Усаживаясь в машину, размышляла уже чуть иначе: во-первых, не факт, что мне позволят пользоваться заклинаниями в обычной жизни, Москва не лесные дебри Руси тринадцатого века, где этим никого не удивишь. Во-вторых, не факт, что с переходом мои умения вообще сохранились.

Снова всплыл основной вопрос: как же мне жить? Мои знания действительно происходившего в тринадцатом веке никому в двадцать первом не нужны, разве что прийти к кому-то из академиков и объявить, что знаю все доподлинно? И что я скажу? Была, мол, там и своими глазами видела или, того хуже, – участвовала. Ага, можно еще добавить, что вот это мои останки…

В Козельске тринадцатого века меня терпеливо приводили в чувство, пропуская мимо ушей все мои глупости, здесь не станут. Здесь мне психушки не избежать.

Вопрос «как жить?» так и остался висеть в воздухе.

Всю жизнь боялась собак, коров и пауков. Коровы меня не трогали, пауки тоже, да и собаки разве что косились. Но пересилить свою боязнь я не могла, потому каждую крупную псину норовила обойти стороной.

Так и в этот раз, я вовсе не собиралась этому монстру ни заступать дорогу, ни тявкать на него, ни даже убегать, провоцируя нападение. Дамочку, выгуливающую псину, нимало не заботило, что собака бойцовской породы не только без поводка (кто сказал, что фифа на шпильках сможет удержать взрослого питбуля?), но и без намордника. Отговорка одна: «Она не кусается!» Я просто мечтала, чтобы собака опровергла это идиотское утверждение прямо на ягодицах хозяйки. Кусается хотя бы раз в жизни любая собака. А то, что кусается именно эта, я почувствовала просто нутром. И, как оказалось, не ошиблась.

Что понравилось во мне чудищу, не знаю. Вряд ли убеждение в ее злобности и непредсказуемости. Для начала псина решила обследовать мои туфли, что лично мне, естественно, удовольствия не принесло.

– Уберите, пожалуйста, собаку.

Ответ вполне предсказуемый:

– Не бойтесь, она не кусается.

– Мне неприятно.

– Витас, иди сюда.

То ли собаке не нравилось имя певца, то ли она вообще не находила нужным обращать внимание на хозяйку, но ни малейшего впечатления на Витаса хозяйкин призыв не произвел. Правда, отстал от моей обуви и направился куда-то в сторону.

Уговаривая себя не бояться, я шагнула дальше. Прошла уже довольно далеко, когда услышала жуткий детский визг и, оглянувшись, увидела бегущую по дорожке девочку и за ней того самого пса. Мелькнула мысль, что питбули рвут насмерть.

Все происходившее за этим длилось мгновения, но для меня растянулось на часы. Моя рука сама вытянулась вперед, а губы что-то зашептали. Заговор от зверя?

Пес замер, словно наткнувшись на какую-то преграду, немного постоял, тряся головой и явно приходя в себя, а потом заскулил и отправился обратно к хозяйке. Та уже спешила следом:

– Витас, Витас!

Глядя на беспомощно топтавшегося любимца, она вдруг сообразила:

– Что с тобой сделали?!

– Вы бы лучше поинтересовались, что он чуть не сделал с ребенком!

Девочка рыдала, уткнувшись в колени матери. Женщина, как и дочь, пережившая ужасные мгновения, едва не загрызла собаку сама. Чтобы не вмешиваться в начавшуюся ссору, я поспешила прочь. Хотелось осознать произошедшее.

Моя рука и произнесенные слова остановили собаку? Что-то опасное полыхнуло сзади, я резко обернулась и обнаружила, что противная псина, едва придя в себя, решила свести счеты теперь со мной! Рука снова взлетела, но на сей раз я даже шептать ничего не стала, от потока встречной силы, брошенной в сторону Витаса, тот отлетел в кусты и остался там валяться.

Визг хозяйки перекрыл даже шум улицы. Я припустила к выходу, не хватает мне разборок из-за сдохнувшего пса.

Дома я долго стояла перед зеркалом, пытаясь понять, какими возможностями обладаю. Значит, мне не приснилось не только мое противостояние с Батыем, но и посвящение?

Ни Каргаша, ни Келаза в зале не было. Это еще что?!

– А… где?..

Старушка-служительница бодро прошаркала ко мне, внимательно всматриваясь в лицо.

– Где… тут стояли экспонаты? Два воина в полном облачении.

Служительница махнула рукой и почему-то шепотом сокрушенно поведала:

– Ой, тут с ними чего было…

– Что? – Я уже чувствовала, что своим приходом явно привнесла беспорядок в спокойную жизнь музея. Но сейчас меня это беспокоило меньше всего. Хотелось заорать: «Где мои друзья?!» – останавливало только понимание, что в лучшем случае попаду в отделение милиции, а в худшем туда, куда меня не удалось упечь Андрею.

Старушка знаком поманила меня к двери в другой зал, она, видно, приглядывала за двумя сразу и не могла отлучиться далеко, тем более издали слышался шум экскурсионной группы. Пользуясь свободной минуткой (ей-богу, не ожидала, что в обычном краеведческом музее может быть столько посетителей, ай да Пенза!), она зашептала:

– Убрали их!

– Куда? Почему?

– Куда не знаю, а убрали потому, что безобразничать стали!

– Как это?

– А вот так! – Служительница была явно довольна произведенным эффектом, словно ожившие экспонаты ее личная заслуга. – Сторожа пугали еженощно, то занавески шевелили, то еще что…

Старушке уже было не до меня и удаленных экспонатов, в соседний зал входили дети того возраста, когда все по фигу и до лампочки, а все, что нельзя, обязательно нужно потрогать руками. Потому бедолага, которой появление беспокойных посетителей испортило всю малину, затараторила:

– Он жаловаться начал, их и убрали. И все служительницы, что в этих залах работали, отказались тут охранять. Молодой человек… – Голос бабули зазвучал предостерегающе, но мальчишка, не привыкший к подобному обращению, попросту не осознал, что это к нему, и продолжил тыкать пальцем во что-то ценное, заливаясь беззвучным смехом на пару со своим приятелем.

Я ушла в другой зал к следующей служительнице:

– Вы не знаете, тут были два экспоната, воины в полном боевом облачении… куда их дели?