сразу озвучила, — напоминаю я, — ты мог отказаться.

— Если бы я мог, — усмехается Марк как-то грустно, и его слова меня озадачивают.

— Что это значит?

— Я не раз говорил, — отвечает он, чем злит меня еще сильнее.

Почему нельзя прямо ответить на вопрос и не загадывать загадки? Хотя, в принципе, я догадываюсь, о чем он говорит.

— Если речь идет о твоих признаниях…

— Которые ты не разделяешь, — он не дает мне закончить.

— Ты не можешь обижаться на меня за то, что я не отвечаю взаимностью на твою любовь, — однозначно заявляю я.

Такому самомнению, как у него позавидовать можно. Всю школьную жизнь мою превратил в ад, потом признался в том, что, оказывается, любил все это время, и думает, что меня это должно поразить до глубины души? Облагодетельствовал — ничего не скажешь. Еще и свято верил, что я должна ему в ответной любви клясться?

— Справедливо, — неожиданно соглашается Марк, чем сильно меня удивляет.

Я-то ожидала монолога на тему «люби меня, люби», а тут так просто.

— Вера, — зовет он и замолкает, но я терпеливо жду продолжения, поэтому, подумав с минуту, Марк произносит, — ты рассказывала, что у тебя был кто-то до меня. Один раз, помнишь?

— Разумеется, — отвечаю, не совсем понимая к чему он ведет.

— Но в то утро на простыни, — он вдруг осекается, словно ему неудобно говорить со мной об этом, — как… Как такое возможно?

— Видимо, тот первый был не так ловок, как ты, — отвечаю я без энтузиазма, не желая развивать эту тему дальше. Ничего, кроме отвращения и дрожи она у меня не вызывает.

— Если тебе есть, что рассказать, — давит Марк, выводя меня из себя, — расскажи.

— Мне абсолютно нечего сказать! — слишком резко обрываю его я.

Почему мужчины не чувствую той грани, когда надо остановиться и не лезть в душу? Но, кажется, Марк смиряется с моим ответом, потому что больше эту тему не поднимает.

Когда мы приезжаем к моему дому, он впервые выходит из машины вместе со мной, и не смотря на мой протест и предостерегающий взгляд все же доводит меня до подъезда и целует на прощание, хотя знает же, что я против таких выходок на людях. Но прежде чем успевает получить порцию недовольства, отстраняется, улыбаясь бросает мне «до встречи, злючка», и уходит, оставив в растерянности.

Итак, мы договорились встречаться трижды в неделю — во вторник, четверг и субботу, при чем последний день предполагал оставаться на ночь. Такой вариант устроил меня, а Марк был вынужден согласиться. По такому расписанию мы прожили уже целый месяц.

Во вторник мы ехали к Марку сразу после пар. Обычно, я ждала его недалеко от корпуса института, чтобы не попадаться на глаза знакомым. Он забирал меня, и мы сначала выезжали куда-нибудь прогуляться, а потом отправлялись к нему.

В четверг он заезжал за мной домой сразу после тренировки и тогда времени на прогулку не было, поэтому мы отправлялись прямиком в квартиру.

По субботам ситуация обстояла иначе. Марк создавал нам полноценный досуг. Мы ездили на пикники, ходили в кино, гуляли в парках, выезжали в соседний город, словом, проводили время вместе. И лишь к вечеру возвращались в его квартиру, где после сладостной ночи я неизменно готовила завтрак на кухне в его белой рубашке, официально ставшей моей.

Если бы кто-то спросил, как так случается, что в один день квартира холостяка заполняется «ее» вещами, я бы, не кривя душой рассказала на своем примере: первое время я честно таскала с собой самые необходимые принадлежности, которые могли бы мне понадобиться в его доме, но уже на третьей неделе мне порядком поднадоело, что эти вещи не лежат на месте ни в моей квартире, ни в его, и я постоянно должна была их разыскивать по всем моим сумкам. Так в ванной Марка появилась лишняя зубная щетка, дезодорант и две расчески.

Затем, мне надоело таскать с собой по выходным фен и средства для укладки, без которых на следующее утро мой внешний вид разыгрывался в лотерею — то ли симпатичная девушка выпадет, то ли лохматый домовой. Поэтому с того дня в его квартире появилось то, что мне необходимо для нормальной укладки в нужной ситуации.

После того, как однажды в порыве неконтролируемой страсти Марк рванул мой джемпер вместе с лифчиком, и они разошлись по швам, в его шкафу появилась полочка с моей запасной одеждой — на всякий случай.

И так с началом второго месяца наших встреч у меня создалось ощущение, что я живу в двух квартирах одновременно. При чем, если дома папа мог невзначай переложить куда-то мою косметику или то, что, по его мнению, лежало не на месте, то в квартире Марка я находила свои вещи ровно там, где оставила в предыдущий раз.

Папе я стандартно говорила одно и то же: мы с Ирой сдружились настолько, что завели обычай с ночевкой по субботам. Он верил или делал вид, что верил, хотя, мне кажется, что все же подозревал неладное — не забыл же он еще свою молодость. О происходящем так же совсем не догадывались еще два важных человека.

— Вер, на выходных в кинотеатре ночь кино, пошли? — нудит Димка мне на ухо, но его голос смешивается с яблочным треском, когда я в очередной раз откусываю кусочек фрукта, — и Иру с Максом возьмем.

— Прости, в субботу я занята, — отвечаю уже привычно.

— Ты каждую субботу занята! — фыркает Димка недовольно, — я уже месяц не могу тебя куда-нибудь вытащить на выходные — у тебя постоянные дела!

— Ну прости, спортсмен, — усмехаюсь я, по-доброму взлохмачивая Димкины волосы, уложенные в новую стрижку.

— Вер, ну правда, — вдруг некстати вклинивается Ирка, — я тоже тебя никак не застану без дел!

Черт! Такого развития событий я не предполагала. Эти двое объединились что ли за моей спиной? Никто из них еще не в курсе наших с Марком «встреч», и, хотя я планировала просветить их со временем, все же делать это в студенческой столовой не входило в мои планы.

— А может у тебя кто-то появился? — неожиданно громко вскрикивает Димка, от чего у меня в горле едва ли несчастный кусок яблока не застревает.

— А ведь и правда, — подхватывает Ирка, она складывает губы бантиком и наигранно обидчиво добавляет, — и ты мне ничего не сказала?

— Нет у меня парня, — отмахиваюсь я от друзей, и даже не вру! Официально нет.

— Тогда пошли в кино! — настаивает Димка.

— Ладно-ладно! — поднимая руки в жесте «сдаюсь», отвечаю я прежде, чем кто-то