об этом тем временем говорили редко[69]. Коттон Мэзер предпочитал пугать Фипса параллелями с бедой, ранее обрушившейся на Швецию [24]. Во время того нападения «адская команда» по меньшей мере из семидесяти ведьм гонялась в компании котов и птиц по центральной Швеции за тремя сотнями детей от четырех до шестнадцати лет, используя самые разные средства передвижения. Они собрались на зеленом лугу, где перед ними предстал сам Сатана, и кровью написали свои имена в его книге. Шведские ведьмы грозили убийствами судьям и пытали священников, один из которых никак не мог понять, откуда взялась непроходящая головная боль. Мэзер отмечал, что люди, выявлявшие шведских злодеек, так хорошо выполняли свои обязанности, что сразу же награждались «особенной улыбкой Бога», о чем не упоминается ни в едином источнике [25]. (Он, однако, не сказал, что те семьдесят были приговорены к смерти, а признались из них только двадцать три человека. И что сотни шведских детей позже покаялись во вранье. Он должен был заметить: то, что началось с банальных проклятий, очень скоро расцвело в сатанинский культ. В Швеции группка детей тоже целила в множество семей, причем очень часто – в собственные.)

Именно от шведского колдовского кризиса пустил корни головокружительный инцидент в воздухе – почти как у Энн Фостер. И именно на той неделе, когда Фипс вернулся в Америку, Марта Кэрриер и Энн Фостер упали с высоты, когда летели на тот легендарный луг Пэрриса, и Фостер подвернула ногу. Примерно в это же время Кэрриер толкнула на собрании двенадцатилетнюю соседскую девочку [27]. Ребенок потом слышал бесплотный голос этой женщины в роще: Кэрриер угрожала ее отравить. Ордер на арест Марты Кэрриер, первой осужденной из Андовера, вышел 28 мая. Через три дня по иронии судьбы она предстала перед Хэторном по обвинению в колдовстве в отношении Абигейл Уильямс и Энн Патнэм – младшей, которых раньше в глаза не видела.

Хэторн и Корвин отложили слушания в середине мая по случаю приезда Фипса. Тут как раз подоспел и шквал новых обвинений. Началась облава на обширную семью Джорджа Джейкобса, старого шутника, который предлагал суду сжечь его или повесить, если будет доказана его вина, но при этом носил ниже правого плеча красноречивый ведьмин знак [28]. Когда салемский констебль арестовывал невестку Джейкобса, полубезумную женщину с младенцем на руках, трое ее старших детей в слезах бежали за матерью, пока она не скрылась из виду. Милосердные соседи взяли сироток к себе. Их дядя, также живший неподалеку, этого сделать не мог: он тоже был обвинен и бежал вместе с сыном старого Джейкобса. Женщинам такого рода побеги было совершать сложнее. Одаренная и душевная семнадцатилетняя внучка Джорджа Джейкобса оказалась в тюрьме.

Судебная нагрузка Хэторна и Корвина была титанической: 18 мая девять человек признались в девятнадцати эпизодах колдовства [29]. В ту среду Мэри Эсти, младшую сестру Ребекки Нёрс, выпустили из тюрьмы, где она провела минувшие три недели. Она не фигурировала ни в одном из последних показаний (в делах о преступлениях, наказуемых смертной казнью, не могло быть поручительств). Ее муж, бондарь из Топсфилда, успел поработать на всех гражданских должностях, от члена городского управления и сборщика налогов до дорожного инспектора и члена большой коллегии присяжных. Он знал, как работает система. Он бился, чтобы убедить суд в ошибочности прежнего свидетельского показания, и ему не так сложно было поверить, зная его кроткую жену. Один свидетель бурно возражал. Через два дня после освобождения Эсти горничная Мерси Льюис оказалась при смерти [30]. Ее хозяйка позвала Энн Патнэм – младшую, которая приехала вместе с племянницей Пэрриса (похоже, девочки всю весну вообще не разлучались). У постели Мерси они описали одно из своих типичных видений: Эсти с подручными зверски душат их подругу. Все потому, объяснили они, что Мерси, которая теперь еле дышала, отказывалась снять с Эсти подозрения. К раннему вечеру 20 мая насквозь просвечивающая Мэри Эсти предупредила девушку, что она не переживет этой полуночи. Под только что народившимся месяцем маршал помчался в Топсфилд, где заново арестовал пятидесятивосьмилетнюю мать семерых детей. Когда ее заковали в цепи в бостонской тюрьме, Мерси Льюис полностью выздоровела.

В те же дни Сюзанна Шелден, дважды беженка из Мэна, рассказала, что, когда городской торговец Филип Инглиш, который уже несколько недель избегал ареста, пришел к ней с книжкой и ножом, он угрожал убить нового губернатора, «злейшего своего врага» [31]. Шелден не единственная увидела связь между двумя заговорами. Коттон Мэзер сделает то же самое. Дьявол, предупреждал священник, стремился «потопить счастливый правительственный корабль, которым Господь всемогущий милосердно надоумил Их Величества одарить нас» [32]. Оба тайных сговора легко выстраивались в линию: пять человек, которым предстоит стать судьями на процессе о колдовстве, объединяются и выгоняют Андроса, этот мятеж частично готовится дома у Мэзера. Хэторн снимает письменные показания по этому делу, Сьюэлл отвечает критикам. Оправдания звучат знакомо: одетые в красные камзолы поклонники короны, вторгшиеся в Новую Англию, варварски обращаются с ее жителями. Их лидер вламывается в колониальные молельни. Он сотрудничает с французами. Он подкупает индейцев – один из них клялся, что Андрос дал ему книгу с изображением Девы Марии; мол, всех, у кого такой не было, надлежало убить. Андрос собирался принести поселенцев в жертву их «врагам-язычникам», для чего вызывает еще больше красных камзолов. Он готовится уничтожить все поселения в Новой Англии, начиная с Бостона.

На заре 23 мая Натаниэль Кэри, обеспеченный капитан дальнего плавания средних лет из Чарлстауна, приплыл с женой в деревню Салем [33]. В последние дни до них доходили тревожные сообщения о том, что Элизабет Кэри, которой было чуть за сорок, обвиняется в колдовстве. По совету друзей они прибыли в Салем, где могли довольно легко решить проблему: пораженные не опознали Элизабет, так как никогда ее раньше не видели. Судьи впихнули огромное количество слушаний в расписание того понедельника. Пообщавшись с ними, Кэри организовал себе отличное место в молельном зале и оттуда зачарованно наблюдал, как официальные лица вводят заключенных, останавливают их в паре метров от скамьи и приказывают смотреть на Хэторна и Корвина. Маршалы оставались рядом с обвиняемыми, подняв и зафиксировав их руки, чтобы не давать колдунам и колдуньям прибегать к чарам. Едва ли это имело какой-то смысл. Абигейл, маленькая племянница Пэрриса, вместе с тремя девочками постарше стояла между судьями и подозреваемыми. Если взгляды арестантов обращались в сторону пораженных, последние начинали голосить. Когда они затихали, судьи провозглашали, что их лишили дара речи. Кэри пытался уловить разницу