в Персию, беспошлинно торговать в Архангельске, Новгороде, Пскове и Москве и иметь здесь свои дворы и церкви. Домогательства эти более или менее были отклонены. Но в конце Михайлова царствования наши отношения к Дании вдруг приняли самый дружеский характер, обещавший доставить датчанам наиболее льготное положение в Московском государстве. Причиной тому было новое сватовство, которое явилось почти повторением того, что происходило при Борисе Годунове. Только на сей раз выступил на сцену вместо брата сын Христиана IV.

Супружество Михаила Федоровича с Евдокией Лукьяновной Стрешневой Бог благословил довольно многочисленным потомством: у них было десять или одиннадцать детей, в том числе три сына (Алексей, Иван и Василий), а остальные дочери. Но вместе с тем эта чадолюбивая чета подверглась чувствительному горю; большинство ее детей скончалось еще в младенчестве. В живых оставались четверо: один сын, наследник престола Алексей, и три дочери, Ирина, Анна и Татьяна. Старшей дочери Ирине Михайловне было 13 лет, когда родители озаботились приисканием ей достойного жениха.

По всем признакам, царь Михаил не допускал мысли о браке своей дочери с членом какой-либо знатной русской семьи: как и всякая новая династия, Романовы, естественно, старались провести резкую черту между собой и своими подданными и думали возвысить блеск своей фамилии родственными связями с европейскими царствующими домами. Подобно Годунову, Михаил Федорович обратился за женихом в датскую королевскую семью. По справкам, наведенным через находившихся в Москве иноземных купцов и медиков, оказалось, что у Христиана IV был младший еще не женатый сын Вальдемар, рожденный от второй супруги, графини Мунк. Поэтому в декабре 1640 года отправили в Данию гонцом переводчика-иностранца (Ивана Фомина) с явным торгово-дипломатическим поручением, а с тайным — добыть все нужные сведения о намеченном женихе и привезти его портрет. Гонец исполнил это последнее поручение; но оно не осталось тайной для датского двора. Престарелый король пошел навстречу желаниям царя, имея в виду выгодной женитьбой пристроить сына. Вельможи датские также рады были случаю удалить Вальдемара, имевшего притязание на вице-королевское достоинство. Поэтому Христиан под предлогом торгового трактата снарядил в Москву посольство, во главе которого поставил самого принца Вальдемара. В Москве на первый раз его приняли с теми же почестями, какие обыкновенно оказывали иноземным послам, и вступили в оживленные переговоры. Датчане просили все тех же торговых льгот и права иметь свои дворы и церкви в известных городах. Московское правительство на сей раз было уступчивее; только не соглашалось на особые датские кирхи. Со своей стороны оно требовало для московских купцов такого же права торговать в датских городах. В этом смысле уже составлена была договорная грамота; но тут возникли обычные пререкания о том, какое имя, царское или королевское, должно стоять в грамоте на первом месте. Таким образом, датское посольство пока уехало ни с чем (1641 г.).

Но в Москве, познакомясь с принцем, решили не упускать этого жениха.

Спустя несколько месяцев царь отправил в Данию послами окольничего Проестева и дьяка Патрикеева все еще по поводу торгового договора, а вместе и с поручением начать сватовство. Но так как послы, сообразуясь со своим наказом, прямо поставили требование о крещении принца в православную веру, то напрасно они раздавали деньги и соболей; получив отказ, они воротились без успеха. В Москве этот неуспех приписали неумению послов вести переговоры и обвинили в нерадении, за что подвергли их опале. Тогда сие щекотливое дело передали известному Петру Марселису и отправили его в Данию, снабдив значительным количеством соболей и денег для подарков влиятельным лицам. Марселис искусно повел переговоры о браке; причем по вопросу о перемене веры отделывался неопределенными обещаниями. А так как Христиан IV в то время был угрожаем войной со стороны Швеции, то он надеялся в лице московского царя приобрести доброго союзника против шведов; а потому охотно согласился отпустить сына в Москву, только желал обеспечить его предварительными условиями, скрепленными царской грамотой. В числе этих условий главное место занимали: свобода вероисповедания для королевича и его свиты, положение королевича в России такое, чтобы кроме царя и царевича Алексея никого не было выше Вальдемара и чтобы обещанные ему во владение города Суздаль и Ярославль с уездами навсегда оставались в его потомстве.

Марселис с торжеством воротился в Москву и, конечно, не преминул выхлопотать себе разные награды и льготы. Ему же поручено было отвезти в Данию ответную царскую грамоту, составленную в смысле указанных условий, но не имевшую характера окончательного договора. Такой договор должны были заключить с боярами великие датские послы, имевшие прибыть вместе с принцем. Христиан, так же как и царь, был доволен услугами Марселиса и наградил его дворянским достоинством. Осенью 1643 года Вальдемар вместе с новым посольством отправился в Москву уже в качестве жениха Ирины Михайловны под именем графа Шлезвиг-Голштинского, имея при себе большую свиту; вместе со свитой датских послов число ее простиралось свыше 300 человек. Избегая столкновения со шведами, Вальдемар, по приглашению короля Владислава, ехал через Польшу и Литву, где ему оказали большие почести.

В Пскове, Новгороде и Твери по распоряжению из Москвы Вальдемару и его свите устроены были торжественные встречи. Вперед его приехал в столицу главный сват, Петр Марселис, уже в качестве посла от датского короля и сына его, графа Шлезвиг-Голштинского, и удостоен царского приема с обычными посольскими обрядами. В январе 1644 года прибыл наконец сам Вальдемар с датскими послами. За Тверскими воротами его встретили царские стольники, стряпчие, дворяне и жильцы, во главе с боярином М. М. Салтыковым, который говорил ему приветственную речь. Королевича поместили в бывшем доме царя Бориса Годунова; дом этот находился не только в близком соседстве с царским дворцом, но и соединялся с ним крытым ходом. Начался ряд пышных приемов и царских званых обедов. Царь Михаил и царевич Алексей всеми мерами ласкали жениха и щедро дарили его сороками соболей, дорогими кубками, коврами, золотой и серебряной парчой и тому подобное. Мало того, они иногда помянутым крытым ходом навещали принца и запросто с ним беседовали. Царица Евдокия, со своей стороны, дарила нареченному зятю куски ситца и дюжины полотенец. Патриарх Иосиф тоже посетил принца и поднес ему дары с пожеланием счастия и благополучия в предстоящем супружестве.

Посреди этих праздников и ласкательств граф Вальдемар в одно прекрасное утро немало был озадачен, когда к нему явился от патриарха служилый иноземец (Францбеков) и предложил сначала креститься в православную веру, а затем уже приступить к брачному обряду. Дело в том, что Смутная эпоха