– И за что же он тебе заплатил? – Я приподнял бровь. – За вот это?! – Я махнул рукой с ножом в сторону своего тела, едва не отрезав старикашке ухо.

– Нет, он привез тебя со стороны проклятого храма, сказал, что в тебя вселился злой дух.

Я в удивлении выпучил глаза. Какой еще, к демонам, злой дух?!

– Я тебя предупреждал, – зло прошипел я, делая вид, что собираюсь нанести шаману удар ножом в живот.

– Это правда, – взвизгнул степняк. – Из развалин старого храма иногда выходят Проклятые души, вселяясь в подошедших слишком близко людей.

– Духи не могут вселиться в обладающего Даром! Это известно каждому, кто хоть немного понимает в магии!

– Они не могут вселиться в колдуна лишь потому, что у них не хватает на это сил, – объяснил степняк. – Такие духи призваны шаманом и потому слабы. Те же духи – Тени, которые прошли в наш мир из Нижних миров сами, через Врата и без призыва – способны захватить тело и пожрать душу даже сильного колдуна!

– Что-о?! – Едва это услышав, я тут же попытался посмотреть на свое тело истинным зрением – уж если мою душу пожирают, я должен это увидеть… Но не увидел. Истинное зрение стало мне недоступно. – Что со мной случилось? Почему я не чувствую Дар?

– Потому что мой ра… слуга им не обладал, – ответил степняк, немного отодвигаясь в сторону. – А твой Дар остался в старом теле. Я перенес сюда, – старик ткнул пальцем мне в грудь (ну вот, я уже начал говорить «мне» о новом теле!), – лишь ту небольшую часть души, которую обычно называют личность, сознание. – Я удивленно приподнял бровь. Старик меня удивил. Для неграмотного кочевника он слишком умен. Ишь ты – «личность, сознание»! Не простой дедок… – Основная же часть души, ее бессмертная, данная Творцом часть, все еще там! – Взмах руки в сторону моего настоящего тела.

– Но если ты говоришь, что Тень пожирает мою душу, то почему не перенес ее полностью?

– Исчезновение пищи вовсе не означает, что дух уйдет. – Старик покачал головой. – Он просто завладеет телом и не позволит твоей душе туда вернуться. С новым же телом у тебя нет таких крепких связей… Что будет дальше – я думаю, понятно.

– И какие у меня шансы на выживание? – Я убрал нож, видя, что шаман не пытается увиливать или бежать. Да и отношение с его стороны ко мне явно изменилось на более благожелательное. Правильно говорил инструктор в Центре – кочевники уважают лишь силу.

– Слабые. Я смог спасти твой разум – первое, что страдает при одержимости, – пояснил старик. – Для полного поглощения души, даже такой сильной твари, нужно время, учитывая же твой Дар и силу его сопротивления агрессии, я вообще сомневаюсь, что это возможно.

– Тогда мне нужно просто подождать… – Я облегченно вздохнул.

– Не выйдет. Стать обедом твоей душе не грозит, но и Тень, и ты сам, вы оба черпаете энергию для борьбы из твоего тела. Даже при его потрясающей живучести и возможных переливаниях жизненной энергии у тебя есть две, максимум – три недели. Далее – полное разрушение энергетической структуры тела и… смерть.

– Если тело умрет, что будет с личностью?

– Растворится, пусть не сразу… Где-то дней через сорок, – не раздумывая, ответил старик.

– Проще говоря, я умру… – Я задумался. – Хорошо, а как этого избежать?

– Способ один – попросить помощи у богов. Лишь божественное вмешательство может помочь в данном случае.

– Но… Здесь ведь есть «но»? Я прав?

– Откуда, ты думаешь, появляются у богов самые ревностные служители и последователи? Плата за помощь бога – твоя душа. Она прекратит движение по пути перерождений и станет лишь неиссякаемым вечным источником энергии для хозяина.

– Фактически это ничем не отличается от продажи души демону, – произнес я. – Только оберткой… Нет, на это я не пойду. Раз уж угрозы полного уничтожения души нет.

– У тебя нет другого выхода. Пусть твой друг и думает, будто сможет найти помощь среди смертных. Твоя душа и злой дух так сплелись, что практически стали одним целым. Разделить их, не убив обоих, смертному не по силам. Ни один экзорцист своими силами не справится…

– В таком случае… Мне нужно успеть закончить кое-какие дела, – хмуро сказал я. – Спасибо за помощь.

Проснувшись на следующий день по привычке рано утром, я направился умываться, запамятовав об обычае кочевников мыться в лучшем случае под дождем, и то, если спрятаться негде. На мой вопрос о воде для умывания старушка, сидевшая у соседнего шатра и скоблившая шкуру, сначала несколько секунд напряженно меня изучала, а затем, осенив знаком, изгоняющим зло, шустро уползла на четвереньках в шатер, из которого тут же вышмыгнули двое пацанят лет семи и начали с визгливыми криками бегать между шатров. Через пару минут вокруг меня образовалась толпа разновозрастного народа, с шумом, гамом и активной жестикуляцией что-то обсуждавшего и тыкавшего в меня грязными пальцами. Я напрягся – рука на мече, прихваченном с собой по привычке, сжалась так, что костяшки побелели. Сдаваться без боя я не собирался, но в то же время реально оценивал свои возможности. Довольно скудные, скажем прямо.

Спасение пришло, откуда я не ждал, – из соседнего с моим шатра выбежал шаман, тут же принявшийся что-то шустро тараторить, размахивая руками и то и дело указывая на меня, причем кое-какие его жесты показались мне слегка оскорбительными, а из слов знакомым оказалось только «шубга», что тоже не радовало.

– Что ты им наговорил?! – прошипел я спустя пять минут, едва войдя в свой шатер. – И почему они так отреагировали на мою просьбу помы…

– Идиот! – ощерился старик. – Прежде чем что-то делать, спроси сначала у меня!

– Да в чем дело?! – возмутился я. – Я просто умыться хотел!

– По повериям моего народа, – раздраженно сказал старик, – смывая грязь с тела, человек впускает в душу зло.

– Ага… Какой бред… Ладно, пару дней потерплю без умывания… Кстати… – Я остановил Сухмета. Имя шамана я узнал еще вчера у принесшей мне еду женщины, которая пусть и плохо, но все же говорила на общем для всей империи арранском языке, который кочевники не учили, не учат и учить не собираются – им и так хорошо. – Что значит «шубга»?

Я разочарованно вздохнул, вкладывая меч в ножны. Только что я использовал последние крохи жизненной энергии из янтаря, и пусть она пошла на праведное дело, а именно на собственное излечение, легче мне от этого не стало. Новая оболочка так и осталась развалиной. Тилак, так звали первого владельца тела, как оказалось, имел очень непростую судьбу. Родившись в семье сотника имперской пограничной стражи и дочери вождя небольшого племени кочевников, ему сначала пришлось пережить гибель отца во время штурма крепости ахарцами, переехать с матерью к ее родителям, а затем увидеть уничтожение всего своего рода, сопровождавшееся долгими издевательствами, вследствие чего разум мальчика помутился. Ну а увечья он получил уже позже. Оказывается, не такие и жестокие у нас в Эсхаре дети – к хвосту лошади за ноги, по крайней мере, никого не привязывают и собаками не травят. А собаки у степняков злые.