Как знать. Но то была его судьба.

— Она никогда ничего не сказала бы, — заговорила вдруг Пьетра.

Нэш понял: она говорит о Ребе.

— Мы не можем знать.

Пьетра отвернулась, смотрела в окно.

— Рано или поздно полиция установит личность Марианны, — сказал он. — Или же кто-то спохватится, что она пропала. И копы займутся этим делом всерьез. Переговорят со всеми ее друзьями. Реба наверняка раскололась бы, точно тебе говорю.

— Ты пожертвовал жизнями многих.

— Пока только двумя.

— И выжившие. Отныне их жизнь изменится.

— Да.

— Зачем?

— Ты знаешь зачем.

— По-прежнему считаешь, что начала все Марианна?

— Начала — не то слово. Она изменила динамику, ход событий.

— И поэтому должна была умереть?

— Она приняла решение, которое изменило и потенциально могло разрушить жизнь многих людей.

— И поэтому должна была умереть? — повторила Пьетра.

— Все наши решения имеют последствия. Каждый день мы играем в Бога. Когда женщина покупает новую пару дорогих туфель… Она могла бы потратить эти деньги на еду для умирающего с голоду. Но туфли ей дороже человеческой жизни. Все мы убиваем, желая сделать нашу жизнь комфортнее. Мы не привыкли рассматривать человеческие ценности в таком аспекте. Но приходится.

Спорить она не стала.

— Что происходит, Пьетра?

— Ничего. Забудь.

— Я обещал Кассандре.

— Да. Ты говорил.

— Нам надо сдержать обещание.

— Думаешь, получится?

— Уверен.

— Так сколько еще людей надо убить?

Вопрос озадачил его.

— А тебе не все равно? С тебя уже хватит, так, что ли?

— Я спрашиваю об этом сейчас. Сегодня. Сколько еще людей мы должны убить?

Нэш призадумался. Теперь он понимал, что, возможно, в самом начале Марианна говорила правду. Если так, ему необходимо вернуться к началу, вычислить, кто бы это мог быть, уничтожить проблему в зародыше.

— Если повезет, — ответил он, — только одного человека.

— Вау!.. — протянула Лорен Мьюз. — Ну и женщина, занудней не придумаешь!

Кларенс улыбнулся. Они разбирались с кредитной картой Ребы Кордова. Никаких сюрпризов. Она покупала бакалейные товары, школьные принадлежности, детскую одежду. Купила в «Сиарс» холодильник, затем вернула его. Купила микроволновку в «Пи-эс Ричард». Расплачивалась той же кредиткой в китайском ресторане «Баумгартс», где вечерами по вторникам брала еду навынос.

И послания, поступившие ей по электронной почте, были столь же скучными. Она напоминала другим родителям о дате взносов. Контактировала с тренером дочери по фигурному катанию и тренером сына по футболу. Поддерживала связь с членами группы по игре в теннис, уточняла расписание, искала замену тому, кто по каким-то причинам не мог прийти. Она заглядывала на рекламные сайты «Уильямс-Сонома»,[20]«Фаянс и керамика», «Домашние питомцы». Писала сестре, просила помочь найти логопеда, поскольку у Сары, ее дочери, оказались проблемы с произношением.

— Вот уж не знала, что такие дамочки еще существуют, — заметила Мьюз.

Но она знала. Видела их в «Старбаксе», беспокойных женщин с оленьими глазами, считающих, что кофейня — лучшее место для проведения часа «Мамочка и я». Где все эти Бриттани, Мэдисон и Кайлы цеплялись за юбки своих мамаш — выпускниц колледжей, бывших интеллектуалок, где каждая без умолку трещала только о своем отпрыске, словно других детей нет на свете. Они выбалтывали такие подробности о своих «пупсиках» — даже о том, какой стул у них был сегодня! Говорили о первом их слове, о навыках общения, о школах Монтессори,[21]спортивных детских залах, о DVD под названием «Беби Эйнштейн». Их улыбки отличались бессмысленностью, точно некое инопланетное существо напрочь высосало у них все мозги. Мьюз, с одной стороны, презирала их, с другой — жалела и изо всех сил старалась не завидовать им.

Лорен Мьюз, разумеется, дала себе клятву никогда и ни за что не походить на этих мамочек, пусть даже у нее будут дети. Но как знать?.. Пустые декларации, они напоминали ей разговоры людей, клявшихся, что лучше умрут, чем состарятся, закончат дни свои в доме престарелых, лишь бы не стать обузой для детей. И вот теперь почти у всех, кого она знала, родители находились в домах престарелых или же являлись обузой, и никто из стариков категорически не хотел умирать.

Глядя со стороны, легко прийти к неверным выводам и суждениям.

— Что насчет алиби мужа? — спросила она.

— Полиция Ливингстона допросила мистера Кордову. Алиби, похоже, железное.

Мьюз кивком указала на стопку бумаг.

— И муж такой же зануда, как и его супруга?

— Я еще не закончил с его электронной почтой, телефонными звонками и кредитными картами, но похоже, что так.

— Что еще?

— Принимая во внимание, что Реба Кордова и Джейн Доу могли быть похищены одним и тем же убийцей или убийцами, мы организовали рейды патрульных. Объезжают места, где собираются проститутки. Возможно, всплывет еще один труп.

Лорен Мьюз не думала, что это случится, но проверить все же стоило. Одна из возможных версий сводилась к тому, что появился некий серийный убийца с сообщницей, которая помогает ему по собственной воле, или же он ее вынуждает. Они хватают женщин, убивают, затем стараются выдать за проституток. Полиция прочесывала сводки в поисках любых других аналогичных жертв в близлежащих городах, подходящих под это описание. Пока безрезультатно.

Впрочем, Мьюз эта версия не устраивала. Психиатры и профайлеры[22]испытали бы оргазм, узнай, что поблизости действует серийный убийца, обрабатывает трупы городских мамочек, делая их похожими на проституток. Они стали бы выискивать в детстве злодея очевидную закономерность — мать-шлюха, — но Мьюз не слишком верила в это. Был один вопрос, не вписывающийся в подобный сценарий, вопрос, беспокоящий ее с того самого момента, когда она поняла, что Джейн Доу вовсе не уличная проститутка. И заключался он в следующем: почему никто до сих пор не заявил об ее исчезновении?

Она видела только два объяснения. Первое: никто не знал, что женщина пропала. Джейн Доу была в отпуске, деловой поездке, что-то в этом роде. Второе: тот, кто знал, — и есть убийца. И он не имел намерения заявлять об ее исчезновении.