Кицунэ стояли неподвижно, и только по лицам женщин было видно, какого напряжения им стоит удерживать безобразных тварей. Настя ощущала огромную силу, исходящую от оборотниц. Она стекала с их рук, образуя защиту, которую не могла преодолеть рвущаяся в селение нежить.

– Ступай, Кумико-сан, ничего не бойся, – с трудом выговорила Аки. – Не сегодня…

– Ну нет уж!

Настя встала рядом с подругой, тоже раскинула руки. На мгновение прикрыла глаза, встраиваясь мысленно в ряд кицунэ. Ощутила мощные токи, которые исходили от соседок, иголками вонзались в пальцы, пронизывали все тело и вырывались из груди потоком энергии. Эта сила, излучаемая женщинами, создавала защиту вокруг селения, не давала призракам пробиться.

До рассвета кицунэ простояли вокруг поляны, не подпуская к ней тварей. С первыми лучами солнца чудовища растаяли в воздухе.

– До следующей ночи не вернутся, – сказала Аки, входя в дом.

Она без сил повалилась на травяную постель. Лицо кицунэ было изможденным и осунувшимся. Настя забрала Джеро и вышла на улицу, чтобы дать хозяйке выспаться. Однако к полудню Аки выбралась из домика, свежая и отдохнувшая. Уселась рядом с Настей, заглянула в глаза. Взгляд женщины был серьезным и печальным.

– Ты поняла, кто это был, Кумико-сан?

Пришлось признаться, что нет.

– Гонцы.

Настя непонимающе смотрела на кицунэ.

– Гонцы тьмы. Мелкие демоны, – вздохнула Аки. – И они ищут тебя.

– Но почему?!

– Не знаю. Возможно, их послала Юки-Онна. Ты зачем-то нужна ей.

– Может быть, надо рассказать тенко?

Аки печально покачала головой:

– Она стара, она не будет ввязываться. Тенко не из нашей стаи. Она давно уже живет в отшельниках. Лишь иногда дает советы и провидит будущее.

– И что теперь будет?

– Не знаю, Кумико-сан. Но думаю, призраки вернутся, и их будет еще больше.

Настя кивнула и побрела к шалашу. Вошла внутрь, уселась на постель, обняла подскочившего Джеро. Погладила пушистую мягкую шерстку. Она не могла допустить, чтобы эти странные, загадочные, прекрасные существа пострадали. Кицунэ и так очень много для нее сделали.

– Береги себя, малыш, – Настя чмокнула лисенка в холодный нос, потрепала за уши. – Больше не попадайся охотникам.

Она осторожно выбралась наружу, медленно, стараясь не привлекать внимания, удалилась от поляны, побрела в лес. Отойдя от селения на приличное расстояние, уселась под деревом – ждать ночи.

Едва стемнело и на небе показался жемчужный диск, Настя достала кость, приложила к макушке, обратилась с молитвой к Луне. Обращение совершилось легко, уроки не прошли даром. Она ощутила свободу, азарт, бурлящий в крови, – так было всякий раз, когда она становилась лисой. Встряхнулась, повела носом и стремительно помчалась по ночному лесу, наслаждаясь тем, как прохладный ветер обвевает шелковистую шерсть.

Настя не знала, куда бежит, просто получала удовольствие от движения. Хотелось выплеснуть в беге скопившееся напряжение, потом отыскать у корней дерева укромное местечко, выспаться.

«Так и сделаю, – решила она. – Потом соберусь с мыслями, подумаю, куда идти. Все потом…»

Лиса неслась, не ощущая под собой лап, хищно приоткрыв пасть. Гибкое чернобурое тело стрелой пронзало воздух. Вдруг она споткнулась, запуталась в собственных лапах, проехалась животом по мокрой от росы траве и кубарем скатилась в овраг.

Оказавшись на застеленном прошлогодними листьями дне, Настя села, почесала за ухом и огляделась, пытаясь понять, что ее остановило. Осталось ощущение вязкой преграды, на которую она наткнулась, прошла насквозь и упала.

– Здравствуй, Кумико-сан.

Перед мордой оказалось довольно симпатичное женское лицо, обрамленное пышной прической. Тела не было. Присмотревшись, Настя увидела его на краю оврага. Голова же раскачивалась на длинной, метра три, не меньше, изогнутой шее. Призрак. Дух. Демон.

Она подскочила, обратилась в человека, открыла рот, чтобы прочесть заклинание.

– О нет, – захныкала голова, – не бей жестокими словами, госпожа кицунэ. И если ты собираешься снова принять облик лисы, стукнуть хвостом, чтобы поджечь меня, – тоже не надо. Я не враг. Я всего лишь выполняю приказание господина.

– Какого господина?! – рявкнула Настя. – Говори, а то нашлю на тебя понос! – В запале она позабыла, что призракам кишечная инфекция не страшна, но продолжала упорствовать: – Золотуху! Геморрой! Триппер и хламидиоз!

Дама была не из смелых. Тоже запамятовав об отсутствии плоти и напугавшись неизвестных слов, затрепетала:

– Не нужно, дорогая Кумико-сан! Меня послал господин Маэда Тосицунэ. Разыскать вас и передать, что ждет в Эдо.

– Зачем?

– Я не знаю, Кумико-сан!

Настя задумалась. Это было похоже на правду. Кто еще мог бы послать за нею духа? Видимо, Сенкевич снова взялся за свои мистические штучки. Наконец-то. Хотелось надеяться, что он отыскал способ построить портал.

«А если это Снежная дева послала странную тетку? Вряд ли, – одернула себя Настя. – Скорее уж явилась бы сама или отправила целую армию злобных духов».

Так или иначе, но ей следовало вернуться в Эдо. Туда должен прийти Дан, там Сенкевич. Именно там будет строиться портал.

– Хорошо. Иди, скажи, я скоро буду.

Настя снова обернулась лисой и понеслась через чащу. Только теперь она уже знала, куда бежит.

О, не думай, что ты из тех,

Кто следа не оставил в мире!

Поминовения день…

Басё

– Господин желает пройти на женскую половину?

Сенкевич отрицательно покачал головой: не до наложниц. Лучше выспаться – возможно, уже завтра состоится решающая битва в замке Токугава. Он надеялся, что духи сумеют разыскать Дана с Настей и те вскоре появятся в его доме.

Устроившись на постели, Сенкевич закинул руки за голову и задумался. «Как разыскать дочь Тосицунэ, или, учитывая время, которое прошло, ее останки? Скорее всего, останки… Если все получится, обшарю замок до самого подвала», – решил он, засыпая. Перед глазами появилось лицо старика. Худое, изможденное, покрытое глубокими морщинами. Черные горящие глаза смотрели, казалось, прямо в душу. Сенкевич попытался проснуться, но сон, пугающе реалистичный, давящий, наваливался тяжелым грузом, не позволял вырваться.

Наконец, он с трудом освободился от забытья, разлепил веки и в слабом свете ночной лампы увидел прямо над собой все те же горящие глаза. Сенкевич потянулся к мечу, хотел вскочить, но одна тяжелая рука придавила его плечи, другая – зажала рот, не позволяя позвать на помощь.