этом знает. Но, право, к чему ему Петино наследство, он теперь такой модный фотограф, у него солидные гонорары. Он не сирота, как прежде.

– Сирота мог всю жизнь терпеть и ненавидеть. Жаждать уничтожить того, кто отодвинул его на вторые роли, лишил дядиного внимания и любви, – осторожно предположил полицейский.

– Тогда ему надо было бы убить прежде всего меня, и не сейчас, а двадцать лет назад, – резонно заметила Соболева.

– Но тогда он был ребенком.

– Тогда он был несчастным ребенком, а теперь он взрослый человек. Да, возможно, он испытывал иногда что-то вроде ревности к Петру. Но я уверена, что он любил его как младшего брата.

– Хорошо, оставим это. Быть может, ревность, тайная страсть к Зое Федоровне?

Соболева вздрогнула. Как иногда бывают проницательны эти полицейские!

– К Зое трудно не испытывать чувства приязни, влюбленности. Да, наверное, и Лавр мечтал покорить ее сердце. Но она предпочла моего сына. Что из того? Лавр может получить любую женщину, которую пожелает.

– Стало быть, вы уверены в том, что Лавр неравнодушен к Зое? И Петя знал об этом?

– Об этом догадывались все, но зачем мутить воду, подогревать ссору между молодыми людьми, вносить смятение в душу девушки?

– Быть может, она сама того желала?

– Как вам не совестно так дурно думать и говорить о вдове моего сына! – Серафима Львовна сжала губы, но по ее смущенному лицу полицейский понял, что не только праведный гнев заставил ее замолчать…

Серна не могла найти себе места от тревоги и беспокойства. Поначалу она не придала значения шуму, потом вышла из своего убежища, приблизилась к кабинету мужа и застала там кульминацию Петиного рассказа. Вся душа ее разрывалась на части от горя и стыда. Ведь это ее, ее вина в том, что несчастный мальчик страдает. Она не может решиться на его брак с Зоей Аристовой, подписать себе приговор на пожизненную пытку. Ее страдание против страдания единственного сына! Чудовищный выбор для матери!

Она слышала слова Лавра и знала, куда он собирается. И тут звериное чутье подсказало ей, что вовсе не мирить молодых людей стремится Лавруша. И тогда она приняла решение. Что ж, она взойдет на костер, но Петя и Зоя не буду страдать. А Лавр не должен вмешиваться, надо его поставить на место и сказать, что в его услугах не нуждаются. Она сама поедет к Аристовым. Да, да, непременно сама, обнимет Зою и назовет своей дочерью.

Серна приняла такое решение, и ей вдруг стало легко и спокойно. Так, наверное, чувствует себя умирающий, которому священник отпустил грехи. Она выждала, когда в доме все затихло, муж закрылся в кабинете, Петя куда-то забился со своим горем, и тихонько выскользнула из дома.

Она не придумывала никаких слов. Она решила, что просто войдет к Зое и обнимет ее. Но ни Зои, ни Егора дома не оказалось. Горничная, явно смущаясь, поведала барыне, что барышня с господином Когтищевым отбыли-с. И тогда Серафима Львовна устремилась в мастерскую Лавра. Она так разгорячилась, что даже забыла о своей слабости и недомогании. Чуть ли не бегом взлетела на третий этаж, пронеслась мимо опешившего слуги и распахнула дверь.

Блестящая, покрытая каплями пота лысина племянника и Зоины безумные глаза, все закружилось перед взором Серафимы Львовны.

Глава 35

Зоя не помнила, как покинула мастерскую Когтищева. Она отдала бы все, лишь бы забыть тот взгляд, которым ее прожгла Серафима Львовна. Но помилуйте, пыталась убеждать себя девушка, на ходу нервно натягивая перчатки, разве я совершила что-то дурное? Увы, поди, докажи теперь, что хоть они и были с Когтищевым одни, но между ними не было ровным счетом ничего!

А не обманываешь ли ты и себя заодно, голубушка? Так ли оно было? А дрожь по всему телу, а трепет и непонятное волнение?

И разве не хотелось вдруг ощутить на губах и его поцелуй? Фу, какая гадость, как стыдно, как мерзко!

Да полно, так ли мерзко? Вовсе наоборот. Так томительно, так сладостно! Зря струсила…

Зоя даже остановилась посреди тротуара. Ей показалось, что последние слова и вовсе были произнесены вслух громким ироничным голосом. Она в страхе обернулась, потопталась на месте. Какой-то верткий хлыщ в модном клетчатом пальто и высокой шляпе, из тех, кто не пропустит ни одной юбки, ни одного хорошенького личика, тотчас же устремился к ней и уже норовил взять за локоток с похабной улыбочкой и гаденьким смешком. Она отшатнулась от него, но это только подзадорило нахала. Зоя понаслышке знала, что молодые, и не очень, господа позволяют себе непристойности на улицах, особенно когда барышня одна и выглядит беззащитной. Ее охватил такой ужас, что она принялась истошно кричать. А бежать сил не было. Зато незадачливый кавалер пустился во всю прыть, потому что на отчаянный крик спешил городовой, который свистел изо всех сил. На подмогу городовому из ближайшей подворотни выскочил дворник, вдвоем они настигли наглеца и схватили его.

– Барышня, барышня! Сказывайте скорее, что он такое сотворил? – сердито крикнул городовой.

Зоя хотела сказать, но у нее вырвался только какой-то хрип от испуга.

– Мамзель, мамзель, не берите грех на душу, ведь я не сделал вам ничего плохого! – выл молодой человек. – Разве дурно проявить внимание к хорошенькой девушке!

– Внимание вниманию рознь, – нарочито важно заметил городовой. – В участке разберемся!

Зое не хотелось идти в участок. Она чувствовала, что не может толком объяснить, почему вдруг этот человек показался ей не только отвратительным, но и очень опасным. Городовой, к ее удивлению, отнесся совершенно спокойно к ее словам о том, что она не может последовать с ними в участок.

– Что ж, дело ваше, барышня, – пожал он плечами. – Да только вот сейчас отпустим, а в другой раз уж и не зовите. Расплодилось этих блудников на улицах, словно не столица, а Содом и Гоморра! Дня не проходит, чтобы от вашего женского пола не поступало б жалоб на уличные притеснения! Но для острастки все же отвезем его в участок.

Зоя кликнула извозчика. По пути домой она содрогалась вся от омерзения. Вот, позволила греховным мыслям себя опутать, и тотчас же грязь и явилась во всей красе! Но как же, как же теперь очиститься от всей этой мерзости? Ведь Серафима будет думать невесть что о ней и Когтищеве. Расскажет Пете, они вместе досочинят картину Зоиного предательства и падения. Вот и все. Конец нежной любви. Конец мечтаниям. Она никогда не будет Петиной женой. Она никогда не докажет, что