А если эти предположения не были беспочвенными, то что же делать следователю?

Валманну вдруг показалось, что этот вечер, который никак не хотел кончаться, несет в себе какую-то угрозу и призрачность. Темнота никак не сходила, земля выдыхала дневные пары, которые подобно привидениям плыли по ямкам и ложбинкам этого обольстительного, вечно улыбающегося и зловещего пейзажа. Валманн увеличил скорость и с облегчением растворился в лесной мгле.

Он вовсе не собирался останавливаться у хижины. Но все же это пришлось сделать. Он прошел пешком несколько метров до дома. Там царило безмолвие. Эта полная тишина создавала напряженность и начинала давить на уши. Ни шороха полевки, ни взмаха крыльев ночной пташки. Казалось, что он нарушил какой-то священный покой, приехав сюда, совершил оплошность, которая остановила дыхание самой природы. Он не мог заставить себя войти. Да ему и нечего было там делать. Полиция забрала оттуда все, что было можно. Однако возможно, там еще оставалась какая-то зацепка, какой-то знак в темноте, эхо злых деяний в старых стенах…

Нет! Это слишком! Так можно совсем сойти с ума от этой лесной тиши. Он побрел по тропинке к осыпи, надеясь вновь обрести покой, ощущаемый совсем недавно. Он хотел примириться с Клаусом на том месте, где его нашли, примириться с воспоминаниями о блестящем парне, который так плохо кончил, о своем неудачном вмешательстве в дурной ход событий. Возможно, это мелочь в общем и целом, но не для них и не для их дружбы. Он хотел встать на колени на могиле и просить высшие силы о прощении. В этот момент он на самом деле хотел верить в высшие силы. Уже издалека он заметил что-то яркое. Когда он подошел ближе, то увидел, что это букетик полевых цветов. Тех самых, которые растут на обочине и расцветают именно сейчас.

Значит, еще кто-то захотел погрустить на могиле, и он не сомневался, кто это был. В хижине, где Клауса убили, тоже были цветы. И вот цветы лежали и на том месте, где его нашли. Очевидно, Ханне Хаммерсенг была хорошо проинформирована о том, что случилось с братом. Подозрительно хорошо.

Валманн не успел додумать эту мысль до конца, как в кармане зазвенел телефон. Он выругался про себя, но все же ответил. Полицейский не может не ответить на звонок, даже если он не на службе.

— Кто это? — рявкнул он.

— Алло… алло… Валманн, это ты?

— Кто это? — повторил он и вдруг понял, что не кричит и не рявкает, а просто шепчет. Наконец обретя голос, он сказал: — Валманн слушает!

— Я знаю, что ты не на службе, но мы кое-что узнали, что может представлять интерес.

Звонил Фейринг. Сотрудник полиции Фейринг, который по долгу службы хотел сообщить что-то интересное. Мог бы и извиниться, подумал Валманн, но промолчал. Ведь его коллега не мог знать, где он находится и в каком состоянии духа. И он вовсе не собирался его об этом информировать.

— У нас попадание в цель, — сообщил Фейринг с поистине военной лаконичностью.

— Куда стреляли? — Валманн был также немногословен.

— По отпечаткам пальцев, которые были на свечных огарках в хижине. В первый раз, — добавил он, как будто ожидая вопроса Валманна.

— То есть отпечаткам того, кто жил в хижине?

— Так точно. Технический отдел работает с новыми отпечатками, которые были оставлены, когда кто-то поставил свечки в круг.

— Ну и долго же вы возились.

— Я знаю. Но мы не там искали.

— А где надо было искать?

— За границей. В Швеции. В Мальмё.

— Я же думал, что это подразумевается… — Валманн понял собственный промах и заткнулся.

— Мы не получили приказ о расширении поисков.

Это был упрек в его адрес, но очень вежливый.

— И что они сказали в Мальмё?

— Отпечатки принадлежат женщине. Норвежке. Некой Саре Бенедикт Шуманн.

— Сара Шуманн? Наша Сара Шуманн?

— Не наша, а Трульсена, — поправил Фейринг. Валманну показалось, что он видит его косую усмешку.

— Но теперь она наша!

— Точно. Послушай, ей три раза предъявляли обвинения в Швеции: два раза за пьянство и дебош. Видимо, та еще дамочка. Но дела не были возбуждены. В третий раз на нее наложили штраф за хранение небольшого количества гашиша. Это было пять лет назад. После этого никаких столкновений с правопорядком, ни здесь, ни у шведов. Адреса тоже нет. В биографии ничего примечательного: выросла в Южной Норвегии, в Арендале, отец умер, мать живет в пансионате для престарелых. После школы она закончила курсы медсестер…

— Так она медсестра?

— Так здесь написано.

— И она работала медсестрой в Швеции?

— В документах в одном месте написано «безработная», в другом «работала временно медсестрой».

— Медсестра не может остаться без работы, если только сама не захочет или…

— Или если у нее есть судимость. Возможно, но этой причине она и поехала в Швецию.

— Да. А ты все проверил?

— Ты хочешь сказать, все больницы, пансионаты и прочее?

— Ну да.

— Проверяем, — ответил Фейринг с едва уловимым вздохом.

— Отлично. Начните с Восточной Норвегии, с района вокруг Осло.

— Но это значительно сузит наш горизонт…

Валманн не расслышал иронии. Его мысли уже кружили вокруг вопроса о том, почему Клаус Хаммерсенг (если это и в самом деле был он…) жил в этой обветшалой хижине в лесу, в нескольких милях от родительского дома, в компании с подружкой-уголовницей, ничего, в сущности, не делая — разве что напиваясь, — и никак не давал о себе знать?

— Это очень важно! — крикнул он возбужденно своему коллеге, возвращаясь к реальности. — Ты понимаешь, что мы напали на след связующего звена? The missing link?[3]

— Мне это тоже пришло в голову.

— Естественно. Слышишь, Фейринг?

— Да?

— Отлично сработано!

Валманн решил, что можно прибавить скорость. Наконец-то найдено недостающее звено. Он почувствовал неимоверное облегчение. Хотя все время знал, что так оно должно было быть.

Валманн сразу же набрал рабочий телефон Аниты. Он мог бы попросить Фейринга перевести его, но не хотел вмешивать коллегу в свои взаимоотношения с Анитой.

Там никто не подходил. Тогда он позвонил на коммутатор и узнал, что Анита поменяла день дежурства и пошла домой. Он набрал домашний номер. Там тоже никто не подошел. Тогда он попробовал мобильник. Телефон выключен.

Он не то чтобы испугался, но было непонятно, почему она ушла с дежурства и куда подевалась. Если бы у нее наметилась встреча или если бы она что-то обнаружила и куда-то поехала, она бы позвонила ему. Так у них было заведено. Это на нее не похоже, подумал Валманн, торопясь обратно к машине. Он вдруг заторопился, так как возникли срочные дела. Надо найти Сару Шуманн и доставить в полицию. Он даже почувствовал облегчение, поскольку это была совершенно конкретная задача, обычная для полицейских будней. Но сначала надо заскочить домой. Она, должно быть, оставила записку.