Острие отброшенного кинжала вернулось и уперлось ему в бок.

— Поверьте, мы действительно натуралисты. И если мы не вернемся, то возникнут вопросы. Мой двоюродный брат — британский посол в Константинополе.

Турок вновь усмехнулся:

— Если вы думаете, что я приглашу его сюда и позволю вам передать информацию, то вы ошибаетесь. Так что ваш двоюродный брат будет оплакивать ваше исчезновение, как и все остальные.

— Но мы ни в чем не виновны.

Капитан выложил на стол ножи и пистолет Беннета.

— Разве натуралисты путешествуют вооруженные?

— Да. Если направляются в опасные места.

— А я так надеялся, что все будет по-хорошему, — пробормотал капитан и вдруг рассмеялся. — Что ж, я поговорю с каждым из вас завтра утром.

Турок повернулся к Мари и расстегнул две верхние пуговицы у нее на рубашке. Затем провел пальцем от ее щеки до ложбинки меж грудей.

Беннет нахмурился. «К черту все это, — сказал он себе. — Если мерзавец не перестанет трогать ее, он умрет».

— Вот видите?.. — сказал капитан. — Страх перед насилием намного страшнее самого насилия. Хуже всего неопределенность. Ты ведь не знаешь, что я сделаю с тобой… — Он пристально посмотрел на Мари. — И не знаешь, что мои солдаты сделают с тобой. Поверь, будет больно, но боль — это скальпель для извлечения правды. И я умею пользоваться скальпелем.

Мари выдержала взгляд капитана, но Беннет видел страх в ее глазах. И он знал, что капитан тоже его видел. Этот человек буквально просиял от торжества.

Беннет протянул руку к столу, и кинжал охранника тут же уперся ему в бок. Но майор схватил со стола альбом, а не нож, и солдат не стал останавливать его.

— Запереть их, — распорядился капитан, и солдаты тотчас схватили Беннета за руки. Один из них что-то спросил по-турецки, и капитан ответил: — Ну, тогда вам придется найти для них место.

Последовал еще один вопрос солдата, и капитан ответил по-английски, — без сомнения, хотел, чтобы пленники его поняли.

— А мы дадим ему всего одну ночь — пусть попытается убедить ее, что все будет в порядке. А потом, возможно, мы будем терзать ее, рыдающую, у него на глазах.

Когда солдаты вели их через лагерь, Беннет то и дело озирался. Он сразу заметил кучки камней и кирпичей рядом с отверстиями в стенах. Этими отверстиями они, наверное, могли бы воспользоваться. Но вот что делать с охраной? Черт, намного проще было бы перелезть через неохраняемую стену, чем проскользнуть по открытой местности, избегая часовых.

Солдат, шедший рядом с Мари, бросал на нее плотоядные взгляды. И вдруг дернул ее за волосы. Другой охранник засмеялся и что-то сказал приятелю. Беннету не требовалось знание турецкого, чтобы догадаться, что именно он сказал. И Мари, конечно же, прекрасно все поняла.

Беннет не удержался и прорычал:

— Если тебе дорога жизнь, прекрати это!

Он схватил за ворот ближайшего солдата и отшвырнул его.

Но другие охранники набросились на него и повалили на землю. Один из них в панике ударил рукояткой кинжала по затылку Беннета, а другой приставил кинжал к шее Мари. Беннет вздохнул и прекратил борьбу.

И в тот же миг его потащили в направлении старой византийской крепости.

Беннет не удержался от улыбки, заметив, на каком почтительном расстоянии от Мари теперь держались ее стражи. Может, услышали угрозу в его голосе? Как бы то ни было, стражи успокоились и вложили в ножны свои кинжалы.

Вскоре их ввели в старую византийскую крепость и повели вверх по крутой лестнице. Там, наверху, появился еще один солдат, который вел трех пленников, скованных одной цепью. У последнего из них лицо настолько распухло, что почти не видно было глаз. Пленники и солдат медленно спускались, и тут вдруг откуда-то снаружи громко закричали:

— Пожар! Пожар!

Слово «пожар» было одним из немногих, что Беннет знал на турецком. Раздались выстрелы из мушкетов, Мари бросилась к нему, но, к счастью, она не пострадала. Беннет хотел привлечь ее к себе, но один из стражников, усмехнувшись, стал между ними. Он вынул свой кинжал и указал, чтобы они двигались вниз по лестнице. Спустившись, они оказались в зале, освещенном двумя шипевшими факелами. По обе стороны зала находились массивные двери; судя по стонам и воплям, доносившимся из-за них, там помещались пленники.

Внезапно перед ними появился еще один стражник. Он тут же снял с пояса огромный железный ключ и отпер одну из дверей. Солдат же, который их привел, злобно усмехнулся и ударил Мари по спине. Она вскрикнула и упала на грязный пол камеры. Беннета втолкнули следом за ней, и он с трудом подполз к девушке. И в то г же миг дверь камеры со скрипом закрылась.

Беннет щурился, пытаясь привыкнуть к темноте. Единственным источником света в этой зловонной конуре была щелочка под дверью.

Майор помог Мари сесть.

— С вами все в порядке?

Она потерла локти.

— Со мной — да.

Мари поднялась на ноги и стала осматриваться.

Беннет слышал, как она в темноте ощупывала стены, но знал, что она ничего не найдет. До того как дверь закрылась, он ничего не успел разглядеть, кроме кучи гниющей соломы.

Тем не менее майор присоединился к поискам. «Ведь если не заниматься хоть чем-то, то можно сойти с ума», — сказал он себе.

Какое-то время Беннет ощупывал стену. И вдруг натолкнулся на шатавшийся камень. Он надеялся, что камень не закреплен известью, но вынуть его не удалось. И все же этот камень — уже кое-что… Размером он был всего лишь с ладонь, но и им можно было бы воспользоваться при случае…

Майор обнял Мари и опустился вместе с ней на пол.

— Ничего, мы найдем выход отсюда, — прошептал Беннет.

— Но как? — спросила она поразительно спокойным голосом.

— Мы попытаемся сбежать, когда нас будут переводить.

— Утром? Когда нас поведут к капитану?

— Да, утром. Мы нападем на стражей, отберем у них оружие и побежим к стене.

До которой они, вероятно, никогда не доберутся. Ведь даже если бы им удалось отобрать оружие у стражей, это позволило бы им сделать только два выстрела. А стену охраняло множество солдат…

— Думаете, мы сможем?

Беннет невольно вздохнул.

— Я сделаю все, что сумею, Мари.

Он сжимал ее в объятиях, тщетно пытаясь не думать о самом страшном. Но если их попытка к бегству окажется неудачной — что тогда? Хватит ли у него душевных сил сделать то, что спасло бы ее от мучений? Убийство из милосердия было обычным делом на поле битвы, и он мог бы одним почти безболезненным ударом…

— А что произойдет, если побег не удастся? — спросила Мари, словно прочитав его мысли.