тоже не умею. Мне Володенька всегда по утрам кофе готовит.

Именно на этой прекрасной, жизненно позитивной фразе Лика решила вызвать такси и уехать к маме. Она хмыкнула и заявила:

– Мне уже пора. Я Владимира не дождусь, поеду домой. До свидания.

Лика быстро вышла из кухни.

– Вот и правильно – прошептала Богдана, улыбаясь уголками губ своей победе.

***

Такси Лика дождалась в компании собаки Майка. Его компания ей больше нравилась, чем времяпровождение с Богданой. Майк радостно проводил ее в зону отдыха, сам устроился на газоне, носом в траву. Лика медленно раскачивала качели-скамью и ругала себя, нервничала, пыталась объяснить свое поведение, и не могла. Она тяжело и долго вздыхала.

«Надо же, как это меня угораздило? Я же ревную. По-настоящему. Глупая, жестокая, ненужная ревность. Да, она такая. Ненужная, но она есть. Она существует. И меня не обошла стороной. Не хочу ревновать. Ревность сжигает человека изнутри. Я не должна. Но я не могу остановиться. Он мне нравится. Володя. Он такой… такой… У Володи есть жена. И он ей по утрам делает кофе. Это ее дом и вещи она покупала для семьи».

– Где же такси? – нетерпеливо воскликнула она, пытаясь таким образом прогнать глупые мысли.

Майк с любопытством посмотрел, вильнул хвостом, постоял, подождал и вернулся к своему делу – гоняться за кузнечиками.

Такси подъехало, как будто знало, что его нетерпеливо ждут и нервничают. Следом за ним подъехал Владимир, он вышел из машины и подошел к таксисту, стал выяснять, кто, когда и зачем его вызвал.

Лика вышла за ворота и наткнулась на грозное Володино требование:

– Лика, отмени такси, а то он – махнул на таксиста – меня не слушает.

– Володь, мне надо уехать.

– А я просил никуда не уезжать.

– Там твоя жена приехала – с гордо поднятой головой ответила она.

Владимир остановился, но быстро пришел в себя.

– А я просил никому не открывать.

– А я не открывала – возразила она.

– Отменяй такси. Пойдем разбираться: кто приехал, зачем приехал, кто открывал и кто кому жена.

– Твоя жена.

– Я бы поспорил, но вижу – ты будешь стоять на своем мнении.

Лика действительно собиралась поспорить, причем во всех темах, начиная от жены и мнения до возвращения в дом Володи, но таксист не дал ей возможности.

– Так мне что делать? – недовольно крикнул он в открытое окно.

– Постойте – попросила Лика и посмотрела на Володю.

– Езжайте – разрешил Владимир.

– Что значит, езжайте? – возмутился таксист – без пассажира не поеду. Девушка, вы такси вызывали? Давайте садитесь.

– Да, да, сейчас, – пообещала она таксисту и попыталась вразумить Владимира, не забывая при этом о своей гордости – Володь, я буду лишняя в ваших семейных разборках.

– Ты не будешь лишняя. Отпускай такси.

– Хорошо – согласилась Лика, сама не понимая, зачем так поступила.

Потом выяснилось, что таксист не собирается уезжать без денег, и он «не нанимался кататься в холостую». Владимир покрыл ему убытки, завел Лику во двор, а машину в гараж.

Богдана возвращению Анжелики не обрадовалась, что сразу и показала, хотя секунду назад была в приподнятом настроении. Но взяла себя в руки, решив, что мужа с кислой миной встречать негоже, тут же надела маску радости от встречи, засуетилась вокруг Владимира, сообщала ему о своем решении все начать заново.

Лика ни на секунду не стала задерживаться в компании супругов и ретировалась в отведенную ей комнату. Некоторое время слышала, как сладко щебечет Богдана, не выдержала наплыва ревности и обиды, включила телевизор. Бесцельно щелкая кнопками пульта и, переключая каналы, она наткнулась на программу местных новостей. И щелкнула бы дальше, если бы не репортаж о местном олигархе, посетившем дом престарелых.

На экране в самое сердце оператора и его камеры смотрел Константин Константинович Царев – меценат, бизнесмен и монополист в одном лице.

Лика сделала звук громче.

Журналистка вещала, о прекрасном поступке Константина Константиновича – купил старикам слуховые аппараты, кресла-каталки и оборудовал кинозал для просмотра фильмов молодости этих самых стариков.

– Чтобы они снова почувствовали себя молодыми – объяснил Царев свою идею.

Какое бы негативное чувство не всплывало в голове и сердце Лики, но она отметила, что Царев хорошо смотрится в кадре, уверенно, вальяжно, но спокойно, по-человечески. На заднем плане маячил хорек Борис Самсонов. Вот он-то смотрелся в кадре как настоящий обманчивый зверек – мякенький, пушистенький, но с хищными намерениями, готовый в любую секунду схватить кудахчущую курочку и юркнуть в лаз в заборе. Глазками бегает, в камеру не смотрит, как будто опасается, но цепко держится на месте возле хозяина жизни и кудахчущих кур.

Все хвалили и нахваливали Царева, чуть ли руки не целовали и в небо не подкидывали.

– Знали бы вы, как Царев деньги зарабатывает – подкинули бы три раза, а поймали только два – беззлобно фантазировала Лика.

После позитивного репортажа с Царевым, начался прогноз погоды, который сообщал, что завтра местами дождь. Лика не вникала какими местами и не заметила, как начался детективный сериал про полицейского с собакой. Она задумалась.

После нападения на Веру Ивановну, у Николая Васильевича проскочила версия, что организовал все Царев, но Лика тогда откинула эту версию. Откинула по причине трусости, боялась даже предположить в мыслях. Потом на нее напали, но Владимир отговорил ее от этой же версии, по причине, что Лика не подписывала договора с Царевым, поэтому ему ее убивать нельзя.

А стоило ли вообще скидывать со счетов Царева и его хорька?

Похитили Лику братья с Елизаветой Гончаровой (при этом двое из них уже мертвы), могли ли они быть наняты Царевым?

У Лизы были свои счеты – она перекрыла ей дополнительный доход в виде перечислений денег за несуществующий товар. А вот, кстати, перекрыла это самый доход Лика с помощью Веры Ивановны. Здесь версия мести Лизы к ним обеим – более живая и логичная. Избить и ограбить бедных женщин – это в стиле холодной женской мести. Царев не вписывается в эту операцию. Не похоже, чтоб он продумывал эту махинацию с ограблением, похищением, избиением и погонями. А скинуть в овраг?

Она выключила телевизор и удивилась тишине. На первом этаже стихли голоса. Супруги уже спали, или не спали, но вели себя тихо.

И тут она поняла, что сотворила непростительную ошибку: осталась ночевать в доме Владимира и Богданы. Где ее гордость? Куда она делась? Потеряла гордость! Осталась под одной крышей с влюбленной парочкой. Неужели она так сильно боится за свою жизнь, что пошла на