был настоящим мужиком и нес ответственность за свои поступки и действия. Я что, должен последовать за сопливым мальчишкой? — последняя фраза была похожа на усмешку. — Разговоры для слабаков, — подначивал он «кобр», и те начали вестись на провокацию.

— Да, я избегал ответственности перед вами и уходил, когда Марла пыталась меня заставить быть главным, но сейчас я стою здесь, не бегу и не отворачиваюсь. С трудом, но я принял ответственность за своих братьев и с еще большим трудом приму ее за каждого из вас.

— Твои слова звучат красиво, но они пусты, если ты не знаешь решения, — Марла сложила руки на груди и многозначительно уставилась, желая ответа.

— Мы примем его вместе с вами, решение одного человека ничего не значит. Прежде главный решал, остальные послушно следовали, но сегодня уже не тот век на дворе, во главе «Белой кобры» нет ни Николая, ни Рейфа, здесь только мы, и только мы должны вершить свое будущее. Я не прошу вас слепо доверять мне. Единственное, о чем молю, это прислушаться к голосу разума и вспомнить, к чему в прошлом приводили глупые кровавые бойни и импульсивные решения.

Марла с гордостью посмотрела на своего Ника, внутри нее по-прежнему клокотала обида, но все же блондинка одобрительно постукала сына по плечу. На ее лице натянулась улыбка с привкусом горечи.

— Они последуют за тобой, ты теперь лидер! — шепнула она настолько тихо, что сам адресат едва смог расслышать.

32 глава

Старый дом стоял окруженный деревьями и дюжиной охраны головорезов, шныряющих от скуки и зевоты из стороны в сторону. Они почесывали свои бритые головы и небрежно смеялись над глупыми шутками, что отпускал самый задиристый из них. Внутри комнаты были обставлены дорогой мебелью из благородных пород деревьев. Стены пахли стариной, дощечки на полу поскрипывали, не давая никому пройти незамеченным.

Рейчел сидела в кожаном кресле, переплетая пальцы рук, и волновалась, не могла скрыть своей паники. Она сдула прилипший ко лбу локон и обратила взгляд к окну, где стоял высокий мужчина.

Он немного напряг спину и тут же ослабил мышцы. В присутствии чужаков он всегда вел себя как звереныш, но в ее присутствии он еле сдерживался, чтобы не повести себя под стать животному. Хотя в обоих случаях причина была разной.

Девушка не осмелилась заговорить первой, поэтому вновь склонила макушку поближе к коленям.

— Игра в молчанку была бы более актуальна, будь нам лет по пять. Думаю, ты пришла не вспоминать детские забавы. К тому же все, что происходит, довольно незабавно, — он подошел к девушке со стаканом виски и молча протянул ей. — Выпей, — интонация походила на приказ.

Рейчел уставилась на руку с татуировкой, крепко сжимающей резной стакан, наполненный лишь наполовину желтым пойлом. С предплечья на нее смотрела морда шакала, позади ушей виднелись солнце и протекающие тени гор, понизу расползались сплетенные черные ветви. Каждая татуировка, что девушке удавалось видеть, была идентична остальным. Это их клеймо, их правило, «медальонам» здесь опасно!

— Спасибо, Айк, — Рейчел схватила стакан и за одно мгновение избавилась от его содержимого.

— С твоей стороны было не особо умно хотеть увидеться, — Галлагер отошел к дубовому столу с красным переливом, взял с него откупоренную бутылку, налив себе выпить. — Ты же не отговаривать меня пришла? Если да, то это не поможет. Это уже не личное…

— Я не за этим здесь, — торопливо перебила девица. Она поднялась с места и наконец посмотрела на знакомое лицо со шрамом. — Я лишь хотела попросить защиты.

— Защиты? — Айк рассмеялся. — У меня? Ты настолько не уверена в «змеином гнездышке»? — не переставал ехидничать.

— Тебя и твоего отца нам не остановить, — помедлила она, но все же продолжила. — Мои родители стары, они уже не те два метких стрелка или борца.

— Хочешь получить от меня для них личную пощаду? Зачем мне это делать, Рейч?

— «Белая кобра» будет ждать вас через один путь, так как это единственный способ туда попасть. Но это лишь «парадный», есть еще, о нем практически никто не знает, позволит пройти незамеченными и окружить их.

Айк заинтересованно оглядел хрупкую интриганку, его удивило ее поведение, ведь она напрашивалась в предатели.

— И ты скажешь мне эту информацию за сохранение твоей и родительской жизней? Ты же понимаешь, что предаешь остальных?

— Мне некого предавать, я хочу спасти своих маму и папу, не более.

Мужчина медленно подошел к девушке, украдкой осмотрел лицо, сделал глоток алкоголя и приблизился настолько близко, что Рейчел смогла почувствовать его опаляющее дыхание.

— А как же Кай? — тихо произнес он с легким шипением. — Разве ты не хочешь попросить меня за него? Разве не ты утверждала, что любишь его и только его?

— Мне не важно, что с ним будет и с остальными, — шмыгнув носом, ответила она, еле сдерживая себя, чтобы не расплакаться. — Просто не трогай моих родных, и я скажу тебе, как пройти на территорию незамеченными.

— Ладно, — отпрянул брюнет. — И все же, Рейчел, позволь узнать, что так ожесточило твое сердце? Ведь прежде ты меня уговаривала не рассказывать никому о нашей ночи, чтобы никаких слухов не витало возле крошки Кая. Да что уж там. Я даже не сказал ему, где я был эти гребаные полчаса в свой день рождения, когда он допрашивал меня о смерти кузена. Подумал, что болтать с ним о твоем поздравлении — не лучшая затея. А теперь ты так равнодушна… Хотя нет, не так. Ты жестока, Рейчел Эванс.

— Тебя это не касается! — огрызнулась рыжая бестия. — Просто ответь, согласен или нет?! — девушка истерически повысила голос.

— Признаюсь, все, что ты хочешь поведать, выглядит еще более соблазнительно, чем ты сама, но я дам тебе последний шанс отступить, — спокойно заговорил кареглазый, пытаясь не провоцировать нестабильную собеседницу. — Разрешу без приключений выйти из моего дома, доехать до поселения и сражаться за победу «змеиной семейки». Ты разочаровалась в их силах? Что-то мне подсказывает твои мотивы…

— Мои мотивы просты! — вновь не сдержалась она, словно говорила не с опасным человеком, а с ребенком. — Я просто хочу сохранить жизнь! Думаешь, в этом ошибаюсь?

— Не желать умереть — не ошибка, — Айк покачал головой.

Мысли Рейчел были только об одном, ее вновь и вновь возвращало в тот день к тем же словам и лжи. «— Ты полюбил другую? — Нет, я просто больше не влюблен в тебя».

И все же ей было страшно, страшно от собственных мыслей, от готовности отдать под раздачу целое поселение ради того, чтобы волной расправы зацепило ту бледную брюнетку,