У платформы «Белорусская» состав замедлил ход, и люди сгрудились близ дверей, плотно зажав Оксану в единой нетерпеливой массе. Но, против ожидания, поезд не остановился, а поехал дальше, к «Новослободской», заставив пассажиров завыть от недоумения, ярости и страха. На платформе тоже бушевал эмоциональный шторм, и Оксана сумела различить перекошенные лица, грозящие кулаки, неприличные жесты. Брань скрыли грохот и лязг состава. Кто-то крутил пальцем у виска, другие плевались и отходили от края платформы, ничего не понимая.

Сразу же принялись нажимать на кнопку экстренной связи с машинистом, но тот не отвечал. От осознания того, что она едет в неуправляемом поезде, Оксане стало не по себе. Задание под угрозой, Виноградов долго ждать не станет, и страшно подумать, что вскоре произойдёт с Аллочкой. Кроме того, можно попасть в аварию, а куда собственная дочка денется? Сейчас она в пансионе, но потом?.. Только бы целой остаться и невредимой, а остальные вопросы как-нибудь решаться. Поскорее бы этот дурацкий поезд остановили!..

– Сознание машинист потерял! – орала рядом с Оксаной толстая тётка в ярко-красном пальто и с такой же помадой на губах. – Сейчас передали, что ему плохо. У «Новослободской» остановимся! Тихо, граждане, не базлайте, ничего страшного не произошло! Просьба сохранять спокойствие и не разжигать панику! Мужчины, вы-то хоть не срамитесь!..

Действительно, на следующей станции вся разъярённая толпа вывалилась из вагонов – навстречу не менее грандиозному сборищу пересаживающихся с Серпуховско-Тимирязевской линии. Наконец-то оказавшись у касс Белорусского вокзала, Оксана выяснила, что ближайшая электричка отправится через полчаса. Когда вагон дёрнулся и пошёл. Сыщица уже ни на что не надеялась, но всё равно ехала – для очистки совести. Виноградов, не увидев в положенном месте Татьяну, мог подождать минут пять-десять, но сейчас-то, конечно, уже ушёл…

Одуревшая, в сдвинутом набок парике, в жакетке с оборванными в давке пуговицами, Оксана выскочила на платформу. Просмотрела её насквозь и горестно вздохнула, треснув кулаком по ближайшей скамейке. Среди вокзального люда Максим не мелькал. Но Оксана опоздала всего на пятнадцать минут, и ещё на что-то надеялась. Правда, люди, подобные Максу Виноградову, отзывчивостью никогда не отличались.

Оксана несколько раз прошлась туда-сюда по платформе, в тщетной надежде осматривая каждого молодого мужчину. Вздрагивала от сигналов автомобилей на стоянке – а вдруг они ещё там, и Аллочка с ними? Щурясь от назойливого холодного солнца, Оксана металась, будто зверь в клетке, но не могла успокоить мысли, остудить голову, изменить планы в соответствии с ситуацией. Она готова была раскрыть себя перед Виноградовым, надавать ему сколько угодно обещаний. Лишь бы Аллу не изнасиловали сегодня.

Ведь это так страшно, так унизительно и больно, даже когда уже есть ребёнок, и не впервые на тебе сопит мужик! А невинный ангелочек, будущая Прекрасная Дама, если пройдёт через это, вряд ли останется в здравом уме. Ну почему с Таней всё так вышло? Неужели Алле суждено принять такую муку?..

– Девушка, вы не бритого ищете? – спросила охрипшая тётка, трогая Оксану за плечо.

Та, решив, что ослышалась, повернулась на каблуках. А вдруг Виноградов оставил здесь своих людей для слежки?

– Вы откуда знаете? – Оксана могла поручиться, что бабу эту никогда в жизни не встречала.

Та держала в руках несколько коробочек и пакетов с колготками, а ещё несколько разноцветных пар, перекинутых через плечо, трепетали на свежем студёном ветру. Круглое румяное лицо, тёмные жёсткие волосы под павлово-посадским платком, вытертая нутриевая жакетка… Лет этой особе около тридцати, глаза блестят по-молодому, а зубы ровные, белые; только на одном – золотая коронка. Скучно торговке на перроне, вот и решила развлечься. Значит, Виноградов был здесь, ждал Татьяну. И ушёл не сразу, иначе женщина не успела бы его заметить и запомнить.

– Возьмите вот эти, «Филодоро», – прошептала торговка, всовывая в озябшие Оксанины пальцы упаковку. – И вот эти ещё, «Осма». «Леванте» хороши – мягкие, шелковистые, «держат» ногу как полагается. Плотно облегают, и стопа сформирована. Держите, будто смотрите. «Филодоро» при расширении вен помогает. Икры утягивает, пусть они и не лечебные. Я его знаю, Максима этого, он порнушку снимает, – точно такой же базарной скороговоркой сообщила торговка. – На счётчик вас поставил? Бедненькая вы тогда!..

– Не меня, а дочку моей подруги, – осторожно ответила Оксана. Она придирчиво изучала шерстяные колготки, растягивая стопу. – Требуют деньги, иначе трахнут ребёнка в очередь. А она – девочка…

– Ублюдок он, козёл вонючий! Да, меня Алёной зовут, – между прочим представилась торговка. – Сколько таких случаев уже было, я сама видела. Целочки много дороже ценятся – сами посудите. Я-то к тому времени сына родила, а у него отбацала по полной программе. На грязном одеяле кувыркалась до потери сознания. Наконец, отпустил… Год у него прожила, представляете? Деньги взяла на раскрутку бизнеса и погорела. А вы что делаете, чтобы девочку вызволить?

– Собрали деньги, сегодня должны были передать. Но этой ночью человек, у которого сумма хранилась, погиб, и деньги пропали. Мать девочки в больнице лежит, у неё с горя выкидыш случился.

Оксана решила быть откровенной, заметив искренний интерес Алёны. При последних словах та сдавленно охнула.

– А теперь её парализовало. Деньги сегодня привезти не смогли. А как найти Максима, я не знаю. Но надо же сообщить ему про убийство и кражу. Я хотела сказать, но не успела.

– А это ему всё равно по фигу будет, – шмыгнула носом Алёна. – Раз не заплатили в срок, девочка станет женщиной немедленно. Убили там кого, не убили, значения не имеет. Но если вам найти его нужно, сходите к тем девочкам, которые недавно вырвались. Сама-то я три года назад от него свалила, а почти каждую ночь снится, чмо проклятое! Дать вам адрес? Девчонки помогут – они добрые…

– Дайте, если можно. Я за это у вас несколько пар колготок куплю, – Оксана решила таким образом расплатиться за информацию. – Про вас не заикнусь, твёрдо обещаю.

– Уж пожалуйста, а то Максим мне язык отрежет. Всем грозился, кто про него станет болтать. Но мне вас так жалко стало, так жалко! Вся бледная бегали по платформе, и слёзы по щекам… Я вообще-то на Мытищенской ярмарке торгую, а сегодня здесь товарку подменила. И вдруг вижу – Максим идёт. Он-то не видел меня, это точно, – рассказывала Алёна, склонившись к сумке с колготками. Оксана тем временем доставала деньги. – Опять, думаю, кого-то на крючок поймал, параша! И решилась к вам подойти… Выбирайте, какие хотите! – заулыбалась Алёна, увидев деньги. – На Мариупольской улице… – она назвала дом и квартиру. – Спросите Снежану – это моя подружка. Передайте от Алёны привет, и пускай она всё вам скажет, что знает. Ой, спасибо, какая вы добрая!

Торговка, наверное, никогда не получала сразу такой суммы, да ещё от небогато одетой женщины.

– Держите, душечка моя! – Алёна отдала Оксане хрустящие пакеты, и глаза её блеснули слезами. – Снежана – толковая баба, с высшим образованием. Она строительный институт окончила. После того, как у Максима отработала, решила свою фирму организовать. Собрала подружек, которые не комплексуют, и как раз без работы остались. Сама стала «мамкой». Но вы не бойтесь, это не притон какой. Там всё чинно, культурно. На квартире у Снежаны девочки вызова дожидаются, а после на дом к клиентам выезжают. Но какое вам дело, правда ведь? Если вам про Максима узнать нужно, там больше всего и расскажут. Вы в Москву едете?