Фюрер по-своему истолковал ее взгляд и снисходительно улыбнулся.

– За меня не переживай. Егеря здесь ученые, в тех, кто им платит, не стреляют.

«До поры до времени», – подумала Гончая, которая знала немало примеров, опровергающих это правило.

Пока они разговаривали, старший четверки егерей сунул полученный от фюрера чек на пятьсот патронов в прорезь запертого на замок железного ящика и отомкнул калитку в стене, огораживающей выстроенный на станционной платформе охотничий полигон.

– Прошу за мной, – сказал он и первым нырнул в калитку.

Прежде чем последовать за ним, фюрер расчехлил и взял в руки свой карабин. Он наверняка уже представлял себя заправским охотником. У его молодой спутницы, помимо ножа и пистолетов, не было оружия, да и убивать отловленных мутантов она не собиралась, поэтому вошла в калитку, не готовясь к стрельбе по мишеням.

* * *

Чтобы предлагаемое развлечение со временем не приелось толстосумам, организаторы перед каждой «охотой» что-то меняли на полигоне. Подправляли и перестраивали укрытия для хищников, переставляли ловушки, в некоторых местах натягивали маскировочные сети или снимали их вовсе. Площадка, куда выпускали хищников, кроме прожекторов освещалась горящими факелами, расположение которых всякий раз менялось. Неизменными оставались только галереи для стрелков по периметру полигона. Их поддерживали многочисленные опоры из рельсов и железных труб – организаторы заботились о жизни своих богатых гостей.

Сопровождающий отвел новоприбывшего «охотника» и его спутницу к лестнице, ведущей на стрелковую галерею, и хотел вернуться к своим егерям, но Гончая остановила его вопросом.

– Я слышала, вы сегодня приготовили нам какой-то сюрприз? – спросила она с обворожительной улыбкой.

Но даже такая улыбка не подействовала на угрюмого зверолова.

– Увидите, – буркнул он.

– Но-но! – повысил голос фюрер. – Не забывайся, с кем разговариваешь!

Егерь выдвинул вперед нижнюю челюсть, хотя Гончая допускала, что это у него могло случиться непроизвольно, и вызывающе уставился на фюрера. Назревал новый конфликт, и, чтобы погасить его, Гончая взяла егеря под руку.

– Скажите, вы давно здесь работаете?

– Среди нас старожилов нет. Зверье не дает задержаться, – мрачно пошутил зверолов.

– А можно посмотреть зверей, которых вы поймали?

Как и рассчитывала Гончая, эта идея заинтересовала фюрера.

– Да, приятель, устрой-ка нам экскурсию, – требовательно сказал он.

– Не положено, – ответил упрямый егерь.

Гончая развернула его лицом к себе и заглянула в глаза.

– Пожалуйста. Мы вас очень просим.

Если бы на месте твердолобого зверолова оказалась Майка, то давно бы уже все поняла. Но откуда егерю, привыкшему смотреть на мир через перекрестье прицела, уметь читать по глазам? Однако что-то он все-таки разглядел. Хмурый взгляд потеплел, глаза наполнились участием, и через мгновение Гончая услышала:

– Я должен вернуться на пост. Вас проводит мой помощник. – Егерь обернулся в сторону стрельбища и громко крикнул: – Рубец, подойди!

«Рубец! Майка была права!»

Сердце Гончей взволнованно забилось в груди. Сейчас она увидит того, кого искала.

Мужчина, откликнувшийся на окрик старшего зверолова, не отличался ни ростом, ни телосложением. Обычный человек средних лет с потухшими, печальными глазами, видевшими очень много горя и очень мало радости. Он был одет в такой же камуфляжный комбинезон, как и начальник егерской команды, а вместо оружия у него на поясе висела массивная ракетница в открытой кобуре.

– Звал? – спросил мужчина у своего начальника. На фюрера с Гончей он даже не взглянул, словно их здесь и не было.

– Проводи этих двоих в зверинец. Покажешь им наших питомцев.

Мужчина равнодушно кивнул, будто полученное указание его не удивило или ему действительно было все равно, и добавил:

– Пойдемте.

Он оказался еще менее разговорчивым, чем главный егерь. Гончая решила взять на себя инициативу.

– Валькирия, – представилась она и протянула егерю руку.

Немного помедлив, тот осторожно пожал протянутую ладонь.

– Рубец.

При необходимости его рукопожатие могло быть гораздо крепче и сильнее. Гончая это почувствовала.

– Давно в егерях?

Рубец неопределенно пожал плечами. Разговорить его оказалось непросто.

– А до этого чем занимался?

– Таскал с товарищами всякую дрянь с поверхности, – нехотя ответил зверолов.

– Как сталкер?

– Как мародер. Теперь вот здесь.

Они дошли до конца стрельбища и по наклонному пандусу спустились в туннель, вдоль стен которого располагались железные клетки, сваренные из толстых арматурных прутьев. Все как на Майкином рисунке.

– Ого! Вот это урод! – воскликнул фюрер, разглядывая первого попавшегося ему на глаза обитателя зверинца.

Но Гончую интересовало другое.

– А ваш товарищ, Штык, он тоже здесь?

Рубец резко развернулся к ней.

– Откуда ты знаешь Штыка?

Кровь отлила от его лица, глаза лихорадочно блестели. Что это – испуг или причинившие боль воспоминания?

– Мне рассказал о нем один человек с Краснопресненской, Шериф.

– Да, – Рубец понимающе кивнул. – Славный парень. Выслушал, переночевать к себе пустил всех троих, в егеря вот помог устроиться.

– А как зовут вашего третьего?

– Звали, – поправил Гончую Рубец. – Малыш его звали. Молодой парень, но здоровый. Под два метра ростом. Его первого задрали. Сначала его, потом Штыка. Один я остался.

Его задерут звери, когда он будет ловить их в следующий раз… Скажи ему, чтобы он туда не ходил! Иначе погибнет! Пожалуйста, скажи!

– Глянь, глянь, как скалится! А клыки, клыки-то какие! – прервал воспоминания Гончей восторженный крик фюрера. Он перебежал к следующей клетке и из-за решетки корчил рожи бросающемуся на прутья мутанту.

Гончая ответила ему гневной ухмылкой, но за своим занятием фюрер не заметил ее презрительного взгляда.

– Когда вы идете за зверями в следующий раз?

Рубец указал на заполненные хищниками клетки.

– Да вот если этих сегодня перебьют, значит, завтра и пойдем.

– Ты не должен идти на поверхность, иначе погибнешь! Моя… – Гончая с опаской взглянула на фюрера, но тот с таким увлечением дразнил запертого в клетке монстра, что совершенно не прислушивался к разговору за спиной. – Моя дочь – она особенная. Она способна видеть то, что скрыто от других людей. Она видела твою смерть и просила меня предупредить тебя.