себе, и я подалась, прижалась щекой к его груди.

Подумала — и попросила:

— А ты можешь опять проявить чешую? Чтобы она как ручеек?.. Мне так нравится, когда она появляется и исчезает…

Мне в макушку хмыкнуло — и вожделенный ручеек чешуек таки проявился вдоль ключицы.

Я заворожено вела пальцем по гладким пластинкам, и, кажется, немного выпала из жизни за этим занятием, настолько удивительно спокойно мне было.

— Алвис, — вспомнила я вдруг вопрос, который не давал покоя моему любопытству уже не первый день, да спросить все как-то не к месту было. — А кого ты имел в виду, когда говорил, что я напомнила тебе кого-то с любовью ко вскрытиям и драконьей чешуе?

Он щекотно рассмеялся мне в волосы, пустив волну мурашек от макушки к затылку и по позвоночнику:

— Ты с ней знакома, Милдрит. Эйнар представил вас на балу.

— Тереса Ривад? Жена ректора и твоя… твоя…

— Да, все верно, — усмехнулся Алвис. — Жена Эйнара и моя драгоценная пра-пра-пра — двенадцать раз “пра” — внучатая племянница. Или четырнадцать раз “пра”. Я точно не помню, в каком колене она моя родня. Но чешую она с нас с Эйнаром дергает и кровь на свои исследования цедит совершенно как ближайшая родственница! Действует, кстати, строго по твоим заветам: завела себе драконов, научилась их содержать и теперь планирует разводить.

Я хихикнула — Ал, все же, ужасно милый!

— Как ты в темный род попал, если вы с ней такие дальние родственники? Если это не секрет, конечно!

— О, это очень драматичная история, полная темной магии и коварства! Я знаю, по академии ходят разные слухи, но я расскажу тебе правду! — Он, не размыкая объятий, упал на подушки, утащив меня вместе с собой. — Слушай, как всё было на самом деле!..

…мне ужасно не хотелось уходить, а Алвису ужасно не хотелось меня отпускать. Но как он ни уговаривал меня остаться до утра, я не сдалась. Я не знаю, каким для меня будет утро, и я не смогу ему врать, если он начнет всерьез беспокоиться, друзьям — уже было просто невыносимо тяжело, а ему и подавно.

Пустой коридор. Ни души, ни звука.

А потому едва слышный шорох за спиной звучит почти как гром.

Я резко обернулась, но ничего не увидела.

Положила руку на загривок гончей и ощутила как вздыбилась на нем чешуя.

А потом разгладилась.

Тут точно кто-то был. И ушел.

И я даже знаю кто.

Понимание того, что наша с Алвисом связь больше не будет тайной для темных сколопендр меня почему-то особенно не всколыхнуло. Мелькнула только отстраненная мысль.

Вот глупо они будут себя чувствовать, если уберут меня, а потом узнают, что я и так бы сама скоро умерла…

ГЛАВА 14

Алвис

В наставнической было тихо. Уныло даже было, прямо скажем. Явно не хватало огонька, насколько ни парадоксально это ни звучало бы в комнате, полной драконов. Мысль эта, судя по всему, витала в воздухе, потому что Халле вдруг сказал:

— Давно что-то Вестара к ректору не вызывали. Там девицу, как ее?.. Милдрит! Не отчислили еще ненароком? Тихо так…

Я, вспомнив, с каким треском разлетались надгробия на кладбище, мысленно гыкнул — не благодарите! Специально выгуливать подальше увел!

Хотя на самом деле на душе было неспокойно.

Нехорошее предчувствие царапало изнутри, зудело во внутренностях. Откуда оно взялось, не получалось ухватить.

Да, промежуточные экзамены нас всех порядком укатали, и совершенно не удивительно, что Милдрит с ее отставанием в знаниях от прочих, но отчаянным желанием стать лучшей, было нелегко.

Казалось, все было хорошо. И в то же время что-то категорически было не так.

Попытки поймать черного кота в темной комнате прервал Эйнар.

Он прикрыл за собой дверь, обвел взглядом, пересчитав разноцветные головы, убедился что присутствуют если не все, то большинство и счел этого достаточным, чтобы объявить:

— К нам тут пожаловал господин Рейон дю Солей.

Сказано это было с таким видом, будто это имя должно было нам что-то сообщить.

Я на всякий случай оглянулся на остальных, убедился, что недоумение на лицах у всех присутствующих, и за всех присутствующих вопросительно вздернул бровь.

— Это отец Милдрит Рейон дю Солей. Он ожидает в моей приемной, и полагаю, намеревается говорить со мной о том, чтобы забрать свою дочь домой.

Я не успел даже рта открыть, самым первым вскинулся — как это ни странно — Вестар:

— Милдрит?! Да она вообще-то лучшая ученица потока! А он — забрать? А к нам ты сейчас зачем явился? Тебя одного мало, что ли, чтобы ему хвостом наподдать? — куратор первого витка отчетливо пыхнул возмущением. — Ну хочешь, я быстренько слетаю, плюну в него огнем?

По наставнической прокатились смешки.

Я против воли прищурился и раздул ноздри.

— Нет уж, лучше я плюну.

Чтобы наверняка.

Однако идея оказалась на диво заразной, потому что Ауд подхватил:

— За перспективную девочку и я могу!

— И я! — радостно включилась Адамина.

Все вздрогнули. Даже я.

Эйнар потер переносицу.

— Я в общем-то хотел просто уточнить перед разговором, как к этой теме относится большинство наставников, но вижу, что решение единогласное. В таком случае сперва попробуем договориться миром, — он покосился на разочарованно вздохнувшую алую. — Попытаемся объяснить, что его дочь талантлива и нуждается в обучении. Если не внемлет… — тут уже вздохнул он сам, — то тогда кто-нибудь из вас в него плюнет. И постарается не попасть. Вы меня слышали? Не попасть! Адамина, ты плевать не будешь!

Смешки прокатились новой волной, а травница оскорбленно скрестила руки на груди, протестуя против дискриминации.

Эйнар вознамерился удалиться, а я поднялся с кресла.

— Я пойду с тобой.

— Я, вроде, сказал, что пока в плевках не нуждаюсь, — с легким удивлением отозвался друг.

Я посмотрел ему в глаза и просто повторил:

— Я пойду с тобой.

Из наставнической мы удалились под сверлящим мне лопатки торжествующим взглядом Адамины.

— И, да! — Донесся нам в спины встревоженный голос куратора первого витка. — Не позволяйте им встречаться, даже если родичи адептки будут настаивать! А то сперва они “Нам только поговорить!”, а потом р-р-раз — и лучшая адептка витка уже пакует вещи после таких разговоров!

-

Родители Милдрит выглядели так, как я бы себе их представил, если бы представлял. Отец — сухощавый господин с острым носом и спокойно-надменным взглядом, часто присущим представителям древних родов. Мать — ослепительно красивая, моложавая спутница. Именно от нее Милдрит унаследовала великолепные светлые кудри, а вот чертами лица пошла не совсем понятно