Подписанный в Милане договор Розена – Ито зажёг пламя новой войны, на этот раз на Корейском полуострове. Японцы, следуя своим многовековым жестоким и кровавым традициям, особо не церемонились ни с мирным населением, ни с корейской знатью. Преданный и брошенный собственными правителями, корейский народ не желал жить под пятой иноземных оккупантов, поэтому продвигавшиеся на север самураи то и дело встречали сопротивление. Вскоре в стране спонтанно вспыхнуло пламя партизанской войны, тысячи корейских беженцев хлынули в Маньчжурию и Россию.

В Маньчжурии, в отличие от Кореи, сложилась принципиально иная ситуация – российская военная администрация в лице наместника заключила соглашение с туземными правителями, разграничив полномочия и ответственность сторон. Российские власти обещали не покушаться на самобытный уклад жизни населения и местные порядки; маньчжурские и китайские правители, в свою очередь, обязались не чинить белокожим северянам никаких препятствий. Здесь следует отметить, что по мере восстановления разрушенного и общего улучшения экономического положения аборигены почувствовали ощутимую разницу между старыми, цинскими порядками и новыми, русскими.

Желая избежать ошибок, допущенных Николаем II в реальности старшего лейтенанта Муромцева, Владимир Александрович принял решение не загонять тихоокеанских моряков в потенциальную ловушку Порт-Артур. Главной базой русского флота на Квантунском полуострове – читай, на Тихом океане – был избран порт Дальний, расположенный в просторном Талиенванском заливе.

На выбор императора в пользу Талинванского залива повлияла сравнительная теснота внутреннего рейда Порт-Артура и необходимость длительных и дорогостоящих работ по углублению входного фарватера. Что же касается Дальнего, то уже в начале 1901 года здесь началось строительство мола, двух доков, судоремонтного завода, арсенала и других военных объектов.

Строительство шло достаточно высокими темпами, так как вице-адмирал Алексеев организовал рабочий процесс с учётом знаний и опыта инженера Евгения Каменского. К примеру, наместник оперативно привлёк к работам десятки тысяч китайцев, адаптировал к местным условиям некоторые методы и приёмы строительных работ из двадцатого века. Думаю, не стоит уточнять, что у Алексеева не было никаких проблем с финансированием – утверждение России на Тихом океане являлось одним из приоритетов политики императора Владимира I.

Основой сухопутной обороны главной базы Тихоокеанского флота планировалось сделать укрепрайоны, расположенные на главенствующих высотах Квантунского полуострова, на горе Самсон, а также на перешейке в районе Цзиньчжоу (Киньчжоу).

Укрепрайоны проектировались и строились с учётом опыта ещё не срежиссированной хозяевами денег Второй мировой: приспособленные к круговой обороне каменные и железобетонные фортификационные сооружения, доты, дзоты, переплетённые колючей проволокой инженерные препятствия. Форты, доты и дзоты располагались на местности таким образом, чтобы перекрывать все подходы фланкирующим артиллерийско-пулемётным огнём.

В мирное время постоянный гарнизон каждого укрепрайона состоял из нескольких мортирных и пушечных артбатарей, отдельной пулемётной команды и сапёрной роты, сведённых в отдельный отряд. Согласно замыслам полковника Константина Ивановича Величко, мыслившего категориями девятнадцатого века, в случае войны в каждом из укрепрайонов должны были дополнительно разместиться один-два пехотных полка.

По мнению же наместника, знакомого с историей Русско-японской войны в реальности старлея Муромцева, наступающего противника не следовало пускать дальше Цзиньчжоуского перешейка, а размещённые в укрепрайонах артиллерийские части планировалось использовать в качестве огневого резерва командования.

Основу береговой обороны в районе Дальнего должны были составить две батареи вполне современных десятидюймовок (десять орудий), шесть батарей 152-миллиметровых пушек Канэ (тридцать орудий) и две батареи стареньких шестидюймовок весом в сто девяносто пудов, по четыре орудия в каждой. Последние предназначались для прикрытия огневых позиций 254-миллиметровых орудий, если вражеские десантники неожиданным образом окажутся в тылу десятидюймовых батарей.

Не забыли и вспомогательную базу Порт-Артур, в котором имелись два сухих дока и восстановленный судоремонтный завод.

На Золотой горе была построена пятиорудийная батарея десятидюймовок и пара батарей 152-миллиметровых пушек Канэ (десять орудий). На Тигровом полуострове соорудили ещё две батареи шестидюймовок Канэ, по пять орудий в каждой. Далее, пару батарей всё тех же 152-миллиметровых орудий системы Канэ разместили на склонах горы Ляотешань и две батареи – на горе Крестовой.

Кроме этого, на господствующих над Порт-Артуром высотах вне оборонительного периметра укрепрайонов оборудовали огневые позиции для батарей шестидюймовок весом в сто девяносто пудов. С указанных позиций имелась возможность обстреливать побережья бухт Десяти Кораблей, Луизы и Голубиной, теоретически пригодных для высадки морского десанта. Старые 152-миллиметровые пушки доставали до этих точек практически на пределе дальности стрельбы, но из-за острой нехватки современных орудий Канэ Алексеев решил выдвинуть на второстепенные позиции то, что имелось в наличии.

Толстый ковёр скрывал шум шагов, поэтому император почти неслышно вошёл в особую гостевую комнату, где его ожидал курьер от генерал-адъютанта. Офицер уже успел отужинать, попить чаю и сейчас отдыхал, отвалившись на спинку дивана.

Впрочем, курьер лишь притворялся расслабленным – едва царь скользнул в дверь, штабс-капитан моментально вскочил на ноги и вытянулся по стойке смирно. Вдохнул, набирая воздуха в грудь, чтобы от всей души поприветствовать государя.

– Тсс, обойдёмся без громогласого официоза: ночь на дворе, люди спят, – предостерегающе поднёс палец к губам Владимир Александрович.

Этот офицер исполнял обязанности курьера вот уже полтора года, был хорошо знаком царю, но протокол есть протокол, и, согласно ему, следует назвать пароль и услышать ответ.

– Коротнутым дитрихам сосать и причмокивать девятидюймовый хрен в тридцать пять калибров…

– С электрическим приводом под красно-бело-красным брейд-вымпелом натовских проституток, – мгновенно подхватил штабс-капитан, ставя на стол небольшой саквояж. – Печати, секретки – всё на своих местах… Ваше величество, разрешите идти?

– Да, конечно, идите, Сергей Леонидович, – кивнул император, с хрустом ломая массивную пломбу из сургуча. – Благодарю за службу.

– Рад стараться, ваше величество. – Офицер громко щёлкнул каблуками. – Прошу прощения…

– Хорошо, хорошо, господин штабс-капитан, не извиняйтесь, – улыбнулся Владимир Александрович, одну за другой обрывая свинцовые пломбы.

Курьер развернулся и, стараясь не стучать каблуками, мягким шагом покинул особую комнату.

Император выудил из саквояжа папку с бумагами, раскрыл её и моментально погрузился в чтение…

Тихоокеанским флотом летом 1903 года командовал вице-адмирал Яков Аполлонович Гильдебрандт, которого некоторое время назад прочили на тёпленькую – в прямом смысле этого слова – должность на Чёрном море. Начальником штаба при Гильдебрандте состоял вице-адмирал Веселаго Михаил Герасимович, а контр-адмиралы Чухнин и Ухтомский числились младшими флагманами эскадры.

Военно-морской базой Дальний и береговой обороной Талиенванского залива командовал контр-адмирал Витгефт, подчинявшийся лично Алексееву. Из-за данного организационного нюанса у наместника и командующего флотом периодически возникали трения и недопонимание – Яков Аполлонович полагал, что Витгефт должен подчиняться непосредственно ему и никому другому.

К указанному периоду Россия сосредоточила на Дальнем Востоке следующие силы: десять эскадренных броненосцев, четыре броненосных крейсера, пять бронепалубных крейсеров 1-го ранга,