Наедине с матерью ей стало хуже. Нет, мать была все та же – женщина с морщинистым лицом и взъерошенными светлыми волосами, старавшаяся изо всех сил большую часть времени, заливавшая по утрам хлопья молоком или апельсиновым соком, но иногда будто пробуждавшаяся от наваждения и неизменно находившая способ обвинить ее в чем-нибудь.

Мать сказала, что у нее нет фотографий настоящего отца девочки. Но однажды девочка порылась в ящиках комода, чтобы взять пару маминых носков, и обнаружила стопку старых черно-белых снимков сурового вида людей с узкими лицами в строгих черных костюмах. Она знала, что это не их семья и не семья ее отчима. Они не были похожи ни на кого, с кем бы она хотела встретиться. Они выглядели, если подумать, как демоны. Такие же малоподвижные и нездоровые, как демоны, заселившие Город.

Потом мать, теряя дыхание, распахнула дверь комнаты девочки и крикнула:

– Да это ты все и устроила! Это ты — демон! Он ушел, потому что понял! Да лучше бы я тебя и не рожала никогда!

Утром мать вела себя по-другому, уже забыв о том, что ее дочь была демоном. Но сама девочка твердо уяснила сказанное ею>>.

– 1 —

Темная Птица кричит от боли, мчась сквозь лес – ее крыло после нападения саламандры сломано. Ее вопли удаляются в сторону фабрики – будто та для птицы спасительный маяк. Ты же остаешься у реки – близ саламандры, которая снова меняется. Не от полученных ран, а по собственному выбору, в силу жизненного цикла. Хоть это ты понимаешь.

Огромное тело рядом с тобой, поглощенное рекой, которая становится все настойчивее, тянет существо. Дергает за веревочки, за узлы тела. На твоих глазах саламандра начинает распадаться – хвост рассыпается на тысячи крошечных извивающихся саламандрочек, а ведь, казалось бы, только что был един.

Конечности и туловище осыпаются живым красным потоком в реку, и этот поток охотно подхватывает водоворот. Вскоре остается только глазастая голова – она смотрит на тебя до самого конца, пока распад не захлестывает и ее тоже, и все ее частицы уходят в воду – теперь река кишит миниатюрной жизнью.

Зрелище так радует. Ты так рада, что на время забываешь даже про боль. Ты видишь реку, полную извивающихся красных тел. Крошечные глазки, такие яркие, смотрели на тебя дружно, а потом их хозяек уносила река. Они уносились прочь, меняя и саму реку, и весь этот мир. Воды реки объял огонь. Рассеянный и разобщенный, но в таком разъединенном состоянии – даже более могучий.

Ты не сразу поняла, но Темная Птица приближалась вновь. Ты потеряла много крови, и рана слишком глубока, слишком много яда попало в тебя, чтобы саламандра могла залечить. Нет тебе спасения. Но у нее есть план, замысел, коим она с тобой поделилась – шепотом, напоследок. И этот замысел ты готова принять.

Все равно ничего другого не остается. Ничего не попишешь, и ты не в силах что-то предпринять. Все уже свершилось давным-давно; все предопределено.

.

– 0 —

То, что можно сказать. То, о чем нельзя говорить. Обе стороны монеты изведаны. Дымовые трубы все еще изрыгают дым. Тем не менее, ты сидишь в туннеле под мостом, и никогда его не покинешь. В нем ты не будешь одна. Ты жить будешь вечно, даже и после смерти своей – никто не спросит, хочешь ли ты этого, осознаешь ли все последствия. У тебя останется лишь право помогать или не помогать. На протяжении всех версий – где ты есть и где тебя нет.