— Год выпуска? — уточнил я.

— С 52-го по 54-й, выпускали верфи Шербура, Лорьяны, Рошфора и Тулона.

— Сразу видно, кто готовился к войне в ближайшее время, — не удержался я.

Нахимов только кивнул. А что тут скажешь? И мы продолжили фиксировать корабли, которые уже скоро постараемся отправить на встречу с морским дьяволом.

Глава 21

Записали 10 кораблей, осталась еще сотня. На глаз… И это без учета мелочевки, которая пойдет на вес.

— Стоит ли так детально все фиксировать? — прошептал стоящий за штурвалом Алехин. — Какая разница, что за корабли будут в нас стрелять?

— Большая, — я покачал головой. — Флот — это не толпа. Флот — это организация, и, зная, что за типы кораблей есть у врага, мы сумеем предсказать, где и какими силами они могут нанести удар.

— Но зачем детали про то, кто и когда построил?

— Это тоже важно. Взять «Принца Жерома» из последних «Геркулесов», — я ткнул пальцем в нижнюю строчку записей. — Его начали в 1827 году, значит, на нижней палубе уже не будет 36-фунтовых пушек, только тридцатки. Зато на верхнюю помещаются уже не 18-фунтовки, как у «Людовика», а нормальные 30-фунтовые карронады. И тебе, кстати, тоже нужно это знать.

— Зачем? — разом подобрался пилот.

— А как ты станешь заходить на врага, если поступит приказ? Через стариков, которые даже картечью не успеют ударить, или там, где хоть всю эскадрилью накроют на подлете? Не всегда же рядом буду я или кто-то еще, чтобы разработать план операции. Так что учись, думай!

Алехин сосредоточенно кивнул, а тем временем Нахимов пересчитал и вычленил еще одну группировку во вражеской флотилии:

— Серия «Суфрен», 9 кораблей. Тоже переделанные под пар, раньше были 90-пушечные, стали 80-пушечные. Кстати, Григорий Дмитриевич, помните «Инфлексибель», что вы достали в Мемеле? Так вот эти такие же.

— Годы выпуска?

— С 48-го по 54-й. Как французы последнего Бурбона свергли, так и начали вкладываться в армию. И ведь рассказывали, что революция та была ради свободы и торговли, но… Похоже, современная торговля без пушек работает как-то не так, — Нахимов задумчиво почесал лоб под фуражкой и продолжил считать. — Вот еще королевские корабли. Всего две штуки, серия «Турвиль», заложены в 1847-м сразу с паровой машиной на 650 лошадиных сил. Хорошая остойчивость, но вот в маневре мощности не хватает. Если их вытащить без прикрытия…

Павел Степанович не стал продолжать, но и так было понятно, что у него постоянно крутятся в голове мысли: какие слабости есть у врага и как бы их использовать. Увы, у следующего корабля их практически не было. По крайней мере, для этого времени. «Наполеон» — первый в мире паровой линкор. Примерно в то же время в Англии были заложены корабли того же класса «Джеймс Уатт» и «Агамемнон», с которыми мне, кстати, уже довелось столкнуться в бою — но они были спущены на воду на несколько лет позже.

Оно и понятно. Те же французы, когда увидели проект Анри де Лома, и вовсе отменили строительство 130-пушечного «Десаи», а «Бретань» была переделана практически полностью. Стальной каркас и бронепояс добавили кораблю живучести и одновременно позволили поставить более мощную паровую машину, с которой «Наполеон» ставил рекорды скорости. 14 узлов для пара в 1850-е — это было очень много. В итоге если изначально класс линкора оценили как третий, то потом повысили до второго.

Кстати, классы в это время считали по пушкам. 130 — первый, океанический. 120 вроде серии «Геркулес» — второй. 110 вроде «Суфренов» — третий. И то, что по мере роста калибров и установки паровых машин пушек становилось меньше или что для количества могли докидывать мелочь вроде 18-фунтовок, как на стариках по типу «Людовика», никто старался на замечать. Сказано, столько-то кораблей классов с первого по третий, так и считаем, и на любых переговорах не забываем напоминать об этих цифрах.

Именно поэтому врага лучше внимательно рассматривать своими глазами, чем полагаться только на то, что заявлено в бумагах. Особенно иностранных… Тем временем в наш список добавилось еще три корабля второго класса: 90-пушечные «Альгесирас», «Аркол» и «Рудутабл» — по всем расчетам они должны были выйти только к концу этого года, но Наполеон III постарался и усилил флот до начала кампании. И во главе всего этого — «Бретань». 130 пушек, 1 класс — неудивительно, что после всех обстрелов тогда, во время первой бомбардировки Севастополя, она осталась на плаву и снова вернулась в строй. Причем, судя по легкости хода, с новой паровой машиной.

— Что-то еще? — я посмотрел на Нахимова. Тот вроде бы закончил с французами, но я-то ждал от них еще и плавучие батареи.

— Линейные — все, мелочь идет с британцами, ее посчитаем отдельно, — несмотря на все рассказы про силу броненосцев, несмотря на прямой пример с машинами Руднева, даже Нахимов все еще не верил до конца в новую опасность. — Итого 3 первого ранга, 11 второго и 11 третьего…

Много. Я мысленно сравнивал это с нашим флотом. Изначально к первому классу можно было отнести 4 корабля. «Три святителя», затопленный на входе в бухту Севастополя. «Двенадцать апостолов», пропустивший из-за ремонта Синоп, а потом так до конца и не вставший в строй. «Париж», который тоже должны были отправить на дно, а в итоге засунули в доки под какую-то модернизацию, затеянную Корниловым. Ну, и «Великий князь Константин» — его назвали в честь не самого приятного мне человека, но хотя бы этот был здесь, с нами.

Причем «Константин» считался полноценным первым классом — да, без пара, зато с полным набором мощных пушек. Двадцать восемь 68-фунтовых бомбических орудий на нижней палубе, семьдесят два 36-фунтовых на средней и два десятка 24-фунтовых карронад — на верхней. Никаких компромиссов по огневой мощи: любой противник, попавший под полный залп такого корабля, гарантированно отправлялся на дно. Еще бы попасть, конечно — но мы работаем над этим, работаем!

Такой вот был у нас первый класс, а второго — по факту не было. Следующие корабли вроде затопленных