2 сентября 1939 года, на следующий день после нападения нацистской Германии на Польшу и через две недели после подписания пакта Молотова — Риббентропа разочарованный коммунист Уиттэкер Чэмберс сказал заместителю государственного секретаря Адольфу Берлю, что братья Хисс — Дональд и Элджер (оба служили в Госдепе) — тайные коммунисты.

Чэмберс хотел встретиться с президентом страны. Но ему устроили беседу только с заместителем госсекретаря, которому Рузвельт поручил курировать спецслужбы. Рассказ Чэмберса не произвел впечатления. Заместитель госсекретаря записал в дневнике, что посетитель, очевидно, страдает неврозами. Возможно, по этой причине он даже не поставил в известность своего друга Эдгара Гувера.

В октябре 1945 года Игорь Гузенко рассказал агентам ФБР, что советский агент занимает должность помощника государственного секретаря в Вашингтоне. Гувер решил, что имеется в виду Элджер Хисс, хотя он никогда не был помощником госсекретаря.

Хисс отвечал за подготовку международной конференции по валютным вопросам в Думбартон-Оксе, где был учрежден Международный валютный фонд. Участвовал в Ялтинской конференции «Большой тройки», где сидел в одной комнате с Рузвельтом, Черчиллем и Сталиным, и в его присутствии решалась судьба Европы. В Сан-Франциско, где был принят устав Организации Объединенных Наций, Элджер Хисс исполнял обязанности первого генерального секретаря ООН. Гуверу не нравилась ООН, и он был настроен подозрительно в отношении этой международной организации.

С разрешения генерального прокурора ФБР прослушивало домашний телефон Элджера Хисса, вскрывало его почту, следило за ним и его женой Пресциллой. Прослушивание продолжалось двадцать один месяц — с декабря 1945 по сентябрь 1947 года. Но усилия ФБР ничего не дали. Не было никаких свидетельств того, что Хисс занимается шпионажем. Возможно, он не был агентом. Возможно, Москва сократила масштабы разведывательной работы после бегства Гузенко.

Уволить Хисса из Государственного департамента было невозможно, это привело бы к слушаниям в конгрессе, чего Гувер хотел избежать, потому что у ФБР не было никаких доказательств. Добровольно уходить в отставку Хисс отказывался, уверяя всех, что никогда не был коммунистом.

В декабре 1946 года он все же покинул дипломатическую службу и возглавил фонд Карнеги, одну из самых влиятельных частных организаций в сфере внешней политики. Председателем правления фонда был Джон Фостер Даллес, будущий государственный секретарь США, и брат Аллена Даллеса, будущего директора ЦРУ.

Самоуверенный Элджер Хисс сам изъявил желание дать показания под присягой.

17 августа 1948 года комитет по антиамериканской деятельности устроил очную ставку между Чэмберсом и Хиссом, который опроверг все обвинения. Он бы ушел с триумфом, если бы не конгрессмен Никсон. Для него это был шанс проявить себя на федеральном уровне. Он поймал Хисса на слове — тот утверждал, что вообще не знает Чэмберса. А тот все знал о Хиссе.

Элджер Хисс стал отступать. Он признал, что знал Чэмберса, но под другим именем. Тот называл себя Джорджем Гросли, играл в шпионские игры. На заседаниях комиссии разыгрывались целые представления, когда Хисс просил Чэмберса пошире открыть рот, поскольку он протезировал зубы и поэтому Хисс не может его узнать…

До этого момента Уиттэкер Чэмберс всего лишь называл Хисса тайным коммунистом, но не упоминал, что тот занимался шпионажем в пользу иностранного государства и передавал агентам секретные документы. Но 17 ноября, когда от него потребовали доказательств, он их представил — самым драматическим образом.

Чэмберс ночью отвел конгрессменов в огород, где росли тыквы. Снял с одной из них верхушку и передал следователям материалы, полученные от Хисса десять лет назад.

По его словам, Хисс привозил документы вечером. Чэмберс вез их переснимать коммунисту-фотографу, в других случаях они оказывались перепечатаны женой Хисса. Утром Чэмберс отдавал оригиналы Хиссу, и тот возвращал документы на место. А Чэмберс отправлялся в Нью-Йорк и отдавал пленки и машинописные копии советскому разведчику.

Чэмберс сохранил последний набор документов, которые должен был передать своему связному, но не отдал. В пакете лежали машинописные копии секретных документов Госдепартамента, три памятные записки, написанные рукой Хисса, два ролика проявленной микропленки и три катушки непроявленной… Десять лет, с 1938 года, Чэмберс держал этот пакет у племянника своей жены в Бруклине в заброшенном лифте для подачи пищи из кухни в столовую. Потом Чэмберс забрал пропылившийся пакет домой. Он рассказывал, что боялся нападения, поэтому притащил домой тыкву, выдолбил содержимое, положил туда документы и отнес на огород.

Ричарда Никсона, который в этот момент совершал морской круиз, по приказу министра обороны Форрестола сняли в Майами с судна и самолетом-амфибией береговой охраны перебросили на берег, чтобы он продолжил громкое расследование. Его едва не постигло разочарование, когда компания «Кодак» сообщила, что найденные пленки изготовлены не до, а после войны. Версия Чэмберса рухнула. Никсон был в отчаянии: его обвел вокруг пальца ловкий маньяк. Никсон готов был сдаться и уже пригласил журналистов для последней пресс-конференции. Но тут из компании «Кодак» перезвонили и сказали, что ошиблись: такую пленку действительно выпускали в 1938 году, но на время войны прекратили производство.

15 февраля 1949 года Чэмберс передал агенту ФБР полное письменное признание. Он был не только коммунистом, но и гомосексуалистом, но отказался от своей ориентации так же, как и от партийной принадлежности. Он уверял, что не имел сексуальных отношений ни с Хиссом, ни с кем-либо другим из числа членов партии. Чэмберс работал на советскую военную разведку с начала тридцатых годов. Когда Хисс неожиданно с ним порвал, Чэмберс обиделся. К тому же ему пришлось уйти из «Тайм», где с ним не хотели иметь дело. Он потерял и положение, и деньги.

Брат Элджера — Дональд Хисс — был одно время помощником Дина Ачесона. Государственный секретарь симпатизировал обоим братьям. Ачесон заявил журналистам:

— Я хочу сказать совершенно открыто: каким бы ни был результат процесса, я никогда не отвернусь от Элджера Хисса.

Ачесон был джентльменом. Другие — нет. Джозеф Маккарти прервал заседание сената, чтобы обратить внимание сенаторов на «совершенно фантастическое заявление» государственного секретаря. Означает ли это, вопрошал Маккарти, что Ачесон «не отвернется и от всех остальных коммунистов в Государственном департаменте»?

Элджера Хисса отдали под суд. Его обвинили не в шпионаже, для этого не было доказательств, а в лжесвидетельстве, потому что он под присягой опроверг все, сказанное Чэмберсом. Его судили дважды. В первый раз мнения присяжных разошлись: четверо сочли Хисса невиновным, шестеро — виновным.

Назначили новый суд. На процессе дали показания двое выявленных советских агентов. На присяжных произвело впечатление точное знание Чэмберсом деталей личной жизни Хисса, того, как выглядит его квартира. Присяжные не знали, что ФБР два года прослушивало все разговоры Хисса и изучало его жизнь до мелочей. Агенты ФБР знали о нем то, что он сам уже подзабыл. Так что Чэмберс был хорошо инструктирован.