Я довольно долго не делал ей предложение, хотя очень этого хотел в плане того, чтобы по всем законам сделать ее своей женщиной. Надеть кольцо на палец и показать всему миру, что она принадлежит мне. Но зачем обременять женщину узами брака, если не можешь дать ей полноценную семью.

Мой фрик-контроль по поводу чистоты и безупречности никуда не делся. Но Элечка периодически вносит хаос в мою жизнь и отхватывает за это по своей прелестной попке. Иногда мне кажется, что она намеренно выпрашивает, потому что раскаянья в ее глазах я не вижу. Плохая девочка.

А потом мы решились на ЭКО. В моем случае существовала вероятность… Но шансы были невелики. Это не легко и просто, это долгий и мучительный для пары процесс.

Первая попытка…

И неудача…

— Но мы сильные, вся жизнь впереди, у нас много времени… — так говорила Эля, я молчал и шел у нее на поводу. Все, что хочешь, моя девочка… Я сделаю все…

Вторая попытка…

Выкидыш на раннем сроке…

Когда забирал Элину из клиники, она тихо и беззвучно рыдала в кулаки. Я тогда не выдержал и, наверное, впервые за всю жизнь выпустил всех демонов наружу. Разгромил к чертовой матери весь свой кабинет, пока она пряталась от меня в ванной, делая вид, что моется, а сама выла.

Я запретил ей даже упоминать мне о детях и следующих попытках. Хватит…

Но была и третья попытка.

В конечном счете я не смог отказать Элине.

И моя девочка выиграла, выторговав нам у судьбы наше счастье…

* * *

— Уууу, — хнычет моя капризная девочка. — Я не хочу называть наших малышек, Дарина и Алина. Я хочу Мирослава и Ярослава. Ты только послушай, как созвучны эти имена. Как они красиво звучат, — ластится ко мне как кошка. Берет мою руку, трется об нее щекой, заглядывая в глаза. — Мирослава и Ярослава.

— Зачем мы тогда это обсуждаем?

— Это же наши дети?!

— Нет, я спрашиваю, зачем мы обсуждаем имена, если ты уже все решила? Тебе нужно мое одобрение своих желаний, чтобы не чувствовать свою вину? И создать иллюзию принятия совместного решения? — усмехаюсь я и обхватываю подбородок моей «сильно беременной» девочки.

После третьей попытки прижилось два эмбриона, и Бог воздал нам сполна. Подарив наших девочек-двойняшек. У нас седьмой месяц, и животик Элины очень большой.

Ей тяжело, она капризная, сентиментальная, иногда злая или чересчур добрая. То облезлого котёнка домой принесет, то разрыдается над хромыми голубями. Недавно отписала половину своего наследства в фонд помощи больным детям.

Да. Федор Сергеевич покинул нас полгода назад. Несмотря на то, что Элина не была с ним слишком близка и то, что мы все прекрасно понимали, что Милохин и так продлил свою жизнь на несколько лет, это большая утрата. Мне кажется, ушел не человек, а целая эпоха. Но… жизнь циклична, и за уходящей жизнью приходит новая, я верю в круги Сансары.

Вторую половину наследства Элина пыталась всунуть мне, аргументируя тем, что я лучше знаю, как распорядиться деньгами. Но нет, не вышло. Моя семья и мои дети будут жить на том уровне, который им даю я. Поэтому мы просто оставили эти деньги нашим детям, и они смогут воспользоваться ими по достижению совершеннолетия. Но старик Милохин уходил удовлетворенный тем, что у нас все же будет продолжение.

— Нет, я хотела по-другому, — хлопая ресницами, выдает Эля.

— И как же?

Смеётся. Встаю с дивана, беру стакан с недопитым соком, чтобы унести его на кухню. Опять без подставки, и на столе разводы сока. Да, я не меняюсь. Но мне легче убрать за моей хулиганкой, чем тысячу раз объяснять, почему меня это раздражает.

— Доронин, оставь сок, я его не допила!

— Стакан стоит здесь уже час. Ты не хочешь сок.

Элина цокает, закатывая глаза. Уношу стакан, возвращусь с бумажной салфеткой, вытирая капли сока.

— Я придумала! — восклицает, хитро щуря глаза.

— Внимательно, — выгибаю брови, готовясь выслушать очередную идею.

— Мы назовём их Мирослава и Дарина.

— Это не созвучно.

— Ой, Мастер, оставьте свои перфекционистические замашки, — отмахивается Элина. — Все, мы решили. Дарина и Мирослава. Мне нравится.

— Мы решили? — ухмыляюсь я. Вновь сажусь рядом с ней на диван. — Ну-ка иди сюда, — хлопаю по коленям. Она встает с места. Забирается на меня лицом к лицу, упираясь животиком в мой живот, и обхватывает мою шею. Люблю чувствовать ее и наших детей так близко.

— Ну это же компромисс, — заглядывает мне в глаза. Киваю.

— Хорошо, Дарина и Мирослава, — сдаюсь, целую нашу маму в нос.

— Я тебя люблю! — довольная чмокает меня в губы. Расстегиваю на Элине широкое платье, распахиваю его, обнажая живот, накрываю его ладонями. Моя девочка замирает. Она всегда так делает, когда я общаюсь со своими девочками. Даже не дышит, боясь спугнуть такие мгновения.

Я до сих пор в это не верю.

У меня будут дочки, еще две дочки.

Мои.

Порой кажется, что я уже свихнулся и брежу. Но женщина рядом со мной каждый день доказывает, что мы реальны. Я так эмоционально глубоко в этой женщине, что даже страшно. А она все привязывает и привязывает меня. Насмерть.

Глажу живот, медленно, аккуратно, а Элина прислоняется к моей щеке, и трется.

— Я хочу свою порцию ванили, — шепчет.

— Ты не заслужила, плохая девочка, — шучу я. Конечно, я дам ей все, что она хочет и даже больше.

— Почему это? — отрывается от меня, распахивая свои нереальные синие глаза.

— Потому что опять без кольца, — прищуриваюсь и щипаю ее за попу.

— Ай! — вскрикивает, смотря на свою ладонь, и не находит там кольца.

— И где оно? — выгибаю брови в ожидании ответа.

— Наверное, в ванной или нет, на туалетном столике, — растерянно произносит она, сама не помня, где его оставила.

— Так где именно?

— В ванной, — твердо говорит она и кивает головой для убедительности. — Я сейчас, — пытается слезть с меня, потому что прекрасно знает, что я очень не люблю, когда она не носит обручального кольца.

— Сидеть, — удерживаю ее за бедра, не позволяя подняться. Достаю кольцо из кармана и надеваю на ее безымянный палец. И ведь специально выбрал ей колечко без камней. Только переплетение белого и розового золота. Чтобы всегда носила и не боялась потерять камень.

— А где ты его нашел? — так невинно закусывает губы. Ой, не была бы она в положении – отшлепал бы.

— В кухне, на раковине.

— Да, точно, я посуду мыла, — улыбается. — Спасибо.

— Еще раз снимешь – приклею суперклеем.