сразу бы и начинала. Хитренькая ты у меня шибко. Издалека заходы начинаешь. — спрыгиваю на землю. — Садись, ладно. Прокатись вокруг, вон, с Николасом. И сразу потом во двор. Николас, слышал?

Благодаря мне девочка открыла для себя удивительный мир лошадей. Раньше она их только со стороны видела, а тут научилась даже скакать. Полюбила этих животных, выпрашивала у меня яблоки, а у кашевара морковь и скармливала моей кобыле и лошади Ника после каждой проездки.

Ко мне подошли Ригер с Валерием, и каравановожатый долго меня благодарил, я так и не понял за что. Ну, ладно, расстались и расстались. Мужик тот вроде неплохой, но мне сама его профессия не нравится. Что это за профессия людьми словно скотом торговать? Даю команду двигаться к трактиру. Там, кроме обычных путешественников, встречаю своих коллег, монастырскую братию, только из ордена Наказующих, три неполных десятка.

В отличие от Молящихся, выискивающих ересь только среди тех, кого в ней заподозрили светские власти и передали на дознание монастырю, Наказующие сами ездят по королевствам, выискивая крамолу, производя допросы, суд, вынося приговоры и приводя их в исполнение с разрешения местных властей, которые редко осмеливались ставить под сомнение их вердикты. Правда, благородное сословие им было неподсудно.

Читал я книжку с практикой дознания Молящихся, переданную мне дьяконом Михаилом. Жуть страшная. Святая инквизиция могла бы отдохнуть, постоять и покурить в сторонке. Облить человека маслом, поджечь и, если сгорит, то не колдун или ведьма, не самое жестокое из определений вины. Вообще не нашёл ни одного метода допроса, после которого признанный невиновным человек смог бы уйти на своих двоих. Одно радует, Молящиеся лишь выносят своё решение, колдун, еретик или невиновный, а дальнейшую судьбу этих людей определяют власти.

— Рад встрече с вами, ваше преподобие. — предупреждённый Ригером лейтенант ордена Наказующих встретил меня при выходе из кареты у крыльца трактира. — Это большая удача. Меня зовут брат Игнат.

Интересно, в чём конкретно его удача заключается?

— Мне тоже приятно, брат Игнат. Степ Неллерский, милорд. — представляюсь.

Лейтенант далеко уже не молодой мужчина, бледный как мел, худой словно язвенник. Вряд ли болен, скорее, просто конструкция человека такая.

Остальные наказующие во дворе, готовятся продолжить свой путь.

— Мы как раз в вашу обитель ехали. — просвещает он меня. — Передать одержимого. — машет в сторону двух своих повозок, на одной из которых клетка с угрюмым парем лет двадцати, одетым в дорогую, но изорванную одежду. — Теперь можно не делать большого крюка. Вы ведь заберёте его у нас здесь? Я слышал за вами завтра братия прибывает, и вы отправляетесь к себе.

— Зачем он нам? — пришёл мне на помощь подьячий Виктор. — Одержимыми должны целители заниматься.

— А где в нашей провинции монастырь ордена Целителей? — усмехнулся наказующий.

— Везите в Ормайское герцогство. — упрямо сказал мой личный помощник. — Или себе оставляйте.

Уж не знаю, что за одержимые водились в нашем средневековье, наверное, обычные психи больные, здесь же таковыми становятся те, кто прошёл инициацию, но чей дар не раскрылся до конца, у кого появлялся источник магии, который по каким-то одному Создателю ведомым причинам не мог производить энергетические нити.

Одержимые часто теряли контроль над собой, впадали в безумное бешенство и в таком состоянии могли натворить кучу бед.

Незавершённые инициации случались не так часто, и всё же имели место быть, причём, естественно, в основном у представителей дворянских родов, часто весьма высоких. Так что, решать данную проблему обычным усекновением головы не получалось. Приходилось лечить, хотя исцеления происходили очень редко, и одержимые до конца жизни находились в каком-нибудь изоляторе под присмотром надзирателей и лекарей. Понятно, почему мой Витёк так отбивается от подарка.

Послушав препирательства, понимаю, что бледнолицый прав. Кроме моей обители и Реймсского монастыря ордена Наказующих в Неллерской провинции других нет, а в отсутствии целителей их функции возлагаются на молящихся.

— Ладно. Перестаньте спорить. — останавливаю препирательства, дошедшие до язвительных личных выпадов. — Мы его заберём, брат Игнат. Как его зовут?

— Милорд Карл из баронского рода Монских.

Ещё один Карл? Что-то много их здесь, как сергеев-андреев-александров в моём прежнем мире. Ерунда, не запутаюсь. Другой вопрос, как правильно присматривать за одержимым? Бросаю взгляд на Виктора и понимаю, что тот знает. Ну, всё теперь польза от него будет. Пришла пора за всё платить по векселям. За выпитую бочку вина.

С коллегами по цеху расстаёмся вполне уважительно, пусть и без теплоты. Кислая мина на лице моего помощника этому помешала.

Места в гостинице нашлись для всех, кроме нашего нового попутчика. Он так и остался ночевать в переданном нам клетке-фургоне. Жертва со стороны наказующих не стоящая, повозка предоставлена бароном Монским, дядей бедолаги.

Парень выглядит вполне вменяемым, он прекрасно понимает, что с ним и вокруг него проиходит, со своим положением, смотрю, давно смирился.

Знакомство с одержимым откладываю до прибытия в обитель, да и не знаю ещё, нужно ли мне вообще вступать с ним в разговоры. Наверняка, в периоды припадков это совсем другой человек. Или зверь.

Мои монахи выехали встречать своего настоятеля в ночь, и проснулся я рано утром от топота копыт и конского ржания под моими окнами.

— Юлька, неси воду. — командую, с неохотой раскрывая глаза. — Тёплую с кухни. — уточняю и встаю с постели.

Глава 23

Брат Макс, наставник моего наставника по владенрю мечом, оказался крупным мужчиной с добродушным лицом и седой шевелюрой. Я застал его на пороге своего номера, когда вернулся из уборной.

Сколько ему лет? Явно больше пятидесяти. Но и шестьдесят вряд ли стукнуло. А раньше, у Ричарда, спросить было недосуг? Эх, слоупок. Погоди, какой слоупок? Как ни старался отучить дочь от всяких новомодных сленговых словечек, и что получил в итоге? Вместо этого нахватался их от неё сам, да так, что даже после смерти отделаться не могу. Сорок семь лет ведь, а как юноша. Кстати, даже не знаю, что многие из них обозначают. Понимаю только, хороший это эпитет или плохой.

— Лейтенант Молящихся брат Макс, ваше преподобие. — представился он, освобождая мне проход.

На нём начищенная бронзовая кираса, защищающая грудь, и поручи из такого же металла. Шлем, который он держит под мышкой, из обычного железа.

— Входи, брат. Не стой на пороге. — обращаться на ты к тем, кто много старше по возрасту, но ниже по социальному статусу, дискомфорта