обслужили довольно быстро, и Ребекка помахала ей с найденного места. Иззи поставила чашки на столик и, придвинув стул поближе, понизив голос. – Слушай, я не хочу вести себя как судья Джуди, но я удивлена, что вы, ребята, еще в самом начале не сделали тест ДНК. Я имею в виду, Ребекка, ты же всё перепроверяешь.

Ребекка попыталась отпить из бумажного стаканчика, но напиток был слишком горячим и обжег ей губы. – Знаю. Я чувствую себя полной идиоткой. Мы хотели его сделать, но… Не знаю. Софи просто так похожа на Джека, или, по крайней мере, я так думала. И он, казалось, думал, что она вполне может быть его ребёнком. А потом, ну, ты знаешь, рак. Это просто не казалось таким важным.

Она снова и снова прокручивала это в голове. Это и правда было совершенно на неё не похоже: просто, безо всяких доказательств признать, что Софи была дочерью Джека. Если это не было карой за все те разы, когда ее обвиняли в том, что она выжимала все соки своей тройной проверкой, она не знала, что было. Но легче от этого не становилось.

Иззи медленно покачала головой. – Черт. Я не знаю, что сказать, это… Я правда не знаю, что сказать. Как Джек отреагировал?

Джек был в шоке. В некотором смысле, шок был даже сильнее, чем когда Кара постучала в их дверь в ту первую ночь. Неужели это было всего месяц назад? – Он так же потерян, как и я.

Кормить Софи завтраком этим утром… что же, у нее было такое чувство, словно она видела её впервые. Внезапно всё, чем она была похожа на Джека, просто исчезло. Это было безумием.

– А Кара? У нее есть какие-то идеи, что она будет делать сейчас, узнав, что Джек не отец Софи?

До ухода из дома она не видела Кару. Джек знал, что она хотела заехать к Иззи перед выставкой, и предложил Софи подождать, пока встанет её мама. Утром она была такой уставшей, что они не хотели ее беспокоить. Может, она и не спала. Может, она лежала там, пытаясь понять, какого черта она собиралась делать теперь. – Думаю, ещё слишком рано. Я имею в виду, мы же не собираемся её выгонять. Им некуда идти.

Кофейня заполнялась людьми, и некоторые посматривали на их столик, ожидая, когда они уйдут. Ребекка просто хотела пройтись по стендам, которые они планировали посетить, а затем вернуться домой. – Идём, давай покончим с этим.

Если у Иззи и были еще вопросы, она оставила их при себе. – Хорошо, но ты знаешь, что можешь поговорить со мной об этом, когда захочешь. Ничего из того, что ты можешь сказать, меня не шокирует. Правда. А пока, – она протянула руки, – веди меня туда, куда ты хочешь, чтобы я пошла.

Стенд, о котором мечтала Ребекка, находился на другой стороне выставочного пространства. Им пришлось продираться через толпу слишком рьяных владельцев стенд, которые совали брошюры или листовки им прямо в руки. Избегая зубастого оранжевого человека с сумкой, полной скидок на автозагар, Ребекка по ошибке зашла в палатку с надувными шарами, и ее чуть не сбили с ног надувные жених и невеста в натуральную величину. – Простите.

Иззи хихикнула у нее за спиной. – Не думаю, что они против.

Раздраженная и нервная, Ребекка повернулась, чтобы найти выход оттуда. Она терпеть не могла воздушные шары. В надувной арке в форме сердца было что-то безвкусное. И отвратительное для окружающей среды. Но там был жемчужно-желтый воздушный шар, который качался в одиночестве, и она могла представить, как Софи держит его в своей пухлой маленькой ручке. Она не должна думать об этом. – Вытащи меня отсюда.

Она шла назад по главному вестибюлю, когда Иззи догнала. – Эй, подожди. Где пожар?

Когда Ребекка повернулась, чтобы посмотреть на Иззи, ее взгляд затуманился.

– Прости, я…

Лицо Иззи вытянулось, и она положила руку на плечо Ребекки. – О, Ребекка, не плачь. О, милая, в чем дело?

– Я не могу этого сделать, – только когда она произнесла эти слова, Ребекка поняла правду. – Я не могу ее отдать.

Затем зазвонил ее телефон.

Глава 41

КАРА

Приемная была забита битком. Повсюду слышались кашель, чихание и капризничающие дети. Серые лица наблюдали, как парамедик катил ее мимо них на коляске. Кара смутно помнила, как Даниэль рылась в ее сумке в поисках паспорта пациента, проходящего курс химиотерапии. Должно быть, она отдала его парамедикам, как только они прибыли, потому что они передали его секретарю в приемной, когда ее привезли. Доктор Грин дала ей паспорт в качестве гарантии того, что в больнице ее немедленно осмотрят: единственное преимущество перед неизлечимой болезнью.

В течение нескольких часов, проведенных в онкологической приёмной, Кара слушала от других пациентов, проходивших химиотерапию ужасные истории об опасности подхватить любую инфекцию и вовремя не получить нужные лекарства. Младший врач, который осматривал ее, выглядел таким молодым, но под его глазами лежали тени, что наводило на мысль, что его смена была долгой. Она закрыла глаза: у нее не было сил бороться за лечение прямо сейчас. Пожалуйста, пусть он просто знает, что делать.

К счастью для нее, он знал. – Так, Кара, сейчас я назначу вам антибиотики, чтобы избежать риск сепсиса. Что скажете?

Она кивнула. Когда она попыталась заговорить, ее голос звучал слабо. – Спасибо.

Он передал медсестре планшет с заметками и наговорил кучу медицинских терминов. Закрыв глаза, она позволила словам проплыть мимо.

– Кара? – молодой врач снова был рядом с ней. – Кили сейчас введет вам лекарства, а затем мы переведем вас в палату, чтобы мы могли наблюдать за вами в течение нескольких часов. Возможно, всю ночь. Есть ли кто-то, кому мы можем позвонить по поводу вас?

Ей потребовалось много сил, чтобы покачать головой. Софи была у Даниэль вместе с ее собственными детьми. Больше прийти было некому.

Некому.

Какие бы лекарства они ей ни давали, должно быть, они вырубили ее, потому что она проснулась только после полудня.

Вероятно, она была в боковой комнатке рядом с главной палатой, что было гораздо безопаснее для онкологического больного с низким иммунитетом. Часы на стене показывали 14:45. Она подождет до трех часов дня, а затем, если никто не придет ее проведать, нажмет на кнопку вызова медсестры. Она хотела как можно скорее вернуться к Софи.

Пока она лежала на больничной койке, уставившись в потолок, время тянулось очень медленно. Не имея ничего другого, чем можно было бы занять свои