Арслан Джазиб. Об этом я уже рассказал в «Яминовой истории»[390]. По сему поводу мне вспомнился замечательный рассказ; я излагаю [его] здесь, дабы он стал известен. Подобными рассказами история украшается.

РАССКАЗ О ФАЗЛЕ, СЫНЕ САХЛЯ ЗУ-Р-РИ'АСАТЕЙНЕ, И ХУСЕЙНЕ, СЫНЕ МУС'АБА

Рассказывают, что Фазл, везир Ма'муна, в Мерве попрекнул Хусейна, сына Мус'аба, отца Тахира Зу-л-яминейна, и сказал: «Твой сын Тахир переменился, стал высокомерен и забывается». Хусейн ответил: «О везир, я старик и сей державе покорный слуга. И знаю я, вам отлично ведомы мои добрые советы и преданность. Есть у меня ответ насчет его, весьма короткий, но огорчительный. Ежели угодно, я скажу». «Разрешаю», — сказал [везир]. «Да поможет Аллах везиру! Повелитель верующих из числа самых низших своих родичей и слуг взял за руку Тахира, рассек ему грудь, вынул оттуда беспомощное сердце, какое бывает у таких, как он [бедняков], и вложил в него сердце, коим он убил брата своего халифа Мухаммеда, сына Зубейды. Вместе с тем сердцем, которое он дал Тахиру, он дал [ему] и снаряжение, и силу, и войско. Ныне, когда его дело достигло такой ступени, что [ни от кого] не скрыто, ты желаешь, чтобы он преклонил перед тобой голову и стал опять таким, каким был изначала. Этого никогда не случится, разве только ты его низведешь на ту ступень, что была первоначально. Я сказал, что знал, а повелеваешь ты». Фазл, сын Сахля, смолчал. В тот день он не сказал ничего и ушел. Известие об этом доложили Ма'муну. Ответ Хусейна, сына Мус'аба ему очень понравился. «Мне этот ответ приятнее, — промолвил он, — чем взятие Багдада, которое совершил его сын». И [халиф] отдал ему округ Пушенг, потому что Хусейн находился в Бушендже[391].

/141/ Одно предание порождает другое. О Зу-р-ри'асатейне, как называли Фазла, сына Сахля, о Зу-л-яминейне, как называли Тахира, и о Зу-л-каламейне, который был начальником посольского дивана Ма'муна, я расскажу длинную повесть, дабы тому, кто ее не знает, она стала известна.

Когда Мухаммед, сын Зубейды, был убит и халифство досталось Ма'муну, он два года с чем-то оставался в Мерве. Повесть об этом долгая. Фазл, сын Сахля, желал передать халифство от рода Аббасова роду Алиеву. Он сказал Ма'муну: «Ты дал обет при мне и поклялся, что когда господь всевышний покончит с правлением твоего брата и ты станешь халифом, то назначишь наследника престола из [рода] Алиева. Хотя [это] на тебя не похоже, но ты как будто свалил со своих плеч бремя и обет и клятву не исполняешь». «Прекрасно, — промолвил Ма'мун, — кого же мне назначить наследником престола?» — «Али, сына Мусы, [прозванного] ар-Риза, — ответил тот, — он ныне имам и пребывает в Граде посланника божия[392], мир ему». — «Надо кого-нибудь тайно послать к Тахиру, — сказал [халиф], — и написать ему, что мы-де желаем сделать то-то и то-то, дабы он послал человека, доставил Али из Медины, привел бы его негласно к присяге и наилучшим способом отправил в Мерв, чтобы здесь объявить о присяге и престолонаследии». «Повелителю верующих следовало бы написать письмо своей рукой», — заметил Фазл. Тот немедленно потребовал чернила и бумагу, написал письмо и отдал его Фазлу. Фазл вернулся домой, заперся и написал все, что надлежало написать. Справив дело, он послал надежного человека с этими распоряжениями к Тахиру, а Тахир немало обрадовался этому обстоятельству, потому что [сам] тяготел к роду Алиеву. Он это поручение как следует обделал и назначил одного верного мужа из числа весьма близких к себе поехать вместе с человеком Ма'муна.

Оба направились в Медину, встретились негласно с Ризой, представили [ему] письмо и сообщили устные извещения. Риза пошел на это дело неохотно, поскольку понимал, что на успех расчитывать трудно. Однако он все же свое согласие дал, потому что нельзя было не исполнить воли Ма'муна, и скрытно, в переодетом виде, приехал в Багдад. Его поместили в прекрасном месте. Через неделю, когда он отдохнул, к нему [однажды] ночью, в глубокой тайне, явился Тахир, смиренно поклонился ему, обратился с любезной речью и представил собственноручную записку Ма'муна, сказав: «Я — первый, кто по указу повелителя верующих, /142/ государя моего, приведет тебя к присяге; когда же я приму присягу сам, то сто тысяч конников и пехотинцев, кои со мной, все [тоже] присягнут». Риза, упокой его господь, выпростал для присяги правую руку, как обычно, Тахир же протянул левую. «Что сие значит?» — спросил Риза. «Десница моя уже занята присягой Ма'муну, — ответил [Тахир], — а шуйца свободна, потому я ее и протягиваю». Риза похвалил его за это, и оба они присягнули.

На другой день [Тахир] с большими почестями отправил Ризу в путь, и его доставили в Мерв. Когда он отдохнул, к нему ночью на свидание пришел Ма'мун и вместе с ним был Фазл, сын Сахля. Они усердно задавали друг другу вопросы, Риза много благодарил Ма'муна и рассказал [ему] случай о левой руке и присяге. Поступок Тахира пришелся Ма'муну очень по душе и Ма'мун его [тоже] похвалил и сказал: «О имам, то была первая рука, которая прикоснулась к твоей благословенной руке, посему ту шуйцу я нарекаю десницей». Вот по этой причине Тахира зовут Зу-л-яминейн[393].

Потом дело Ризы было объявлено. Ма'мун назначил его своим преемником, опустил долу черные знамена и вздел зеленые[394]. На диремах, динарах и тиразах выводили имя Ризы. Событие разгласили. Ма'мун сказал Ризе: «Тебе надобно взять [себе] везира и дебира, дабы они пеклись о делах твоих». «О повелитель верующих, — ответил [Риза], — мне по душе Фазл, сын Сахля, потому что он исправляет должность моего кедхудая, и Али, сын Са'ида, начальник посольского дивана халифа, который сочиняет послания от моего [имени]». Ма'мун одобрил его слова и распорядился, чтобы оба эти мужа «служили также и Ризе. Фазл а оттого звали Зу-р-ри'асатейн[395], а Али, сына Са'ида — Зул-л-каламейн[396]. То, что мне хотелось рассказать об этих трех почетных прозвищах, я рассказал и дальнейшее повествование [о них] прекращаю, ибо оно [слишком] пространно и его можно найти в исторических книгах.

Хаджиб Гази давил на сердца махмудовцев как самая тяжелая гора. Дело его с каждым днем возносилось все выше, великолепие возрастало, а милости эмира Мас'уда, да будет им доволен Аллах, в смысле угощения обедом, сажания выше других, приглашения на пиршества, оказания почестей и награждения почетной одеждой превысили всякую меру. Хотя