текли медленно и размеренно, сияя и переливаясь, но в них не было никакой жизни. Ни «искр» – цветных огоньков в которые обращались обломки сильных эмоциональных всплесков, обретшие некое подобие жизни, ни спрайтов – первичных проявлений Другой активности (некоторые колдуны вообще считали этих эфирных светляков чем-то вроде растений – ни на что не влияющими обитателями Первичного, которые просто дрейфуют в его шлейфах, подобно водорослям), ни вездесущих «жужжалок» – изменчивых структур размером с кулак, безопасных, но очень навязчивых и просто обожающих колдунов с их заклятьями, к каркасам которых «жужжалки» постоянно липли, иногда деформируя структуру заклинания и сильно раздражая его автора. Вся эта эфирная мелочь, которую начинающие колдуны только научившиеся видеть эфир называли просто «огоньками» здесь, у подножья Белой вершины, отсутствовала.

- Так! – Харт, весело потирая руки, повернулся к остальному отряду и громко свистнул, привлекая общее внимание. – Кажется, нам сегодня повезло! Здесь, у Белой вершины, никакая Другая дрянь нас тронуть не посмеет. Спокойно подходим к самому подножью, залазим в пещеру, разбиваем лагерь и идём за львом. Времени сегодня у нас останется предостаточно. Ловушки расставляем в новых местах – я покажу, где. А то эти твари уж больно умные, два раза на одну и ту же уловку не попадутся. Ну, чисто как я, хе-хе-хе… Остальные детали – на месте. Сейчас главное добраться до пещер, потому как погода, похоже, клонится обратно к буре. Вот неймётся тебе, отор-р-р-рва!.. Хотя, с другой-то стороны, если бы не буря, то Сучью трещину и не расчистило б. Так что это всё нам только на руку. Если возьмём льва сегодня, то завтра – авось буря начаться не успеет – проскочим через Трещину снова. Двойная выгода! Ну, поскакали!

- Чего это он так раздухарился? – Следователь ни к кому конкретно не обращался, но Тиккер, тем не менее, ответил, стряхивая с усов ледяную корку:

- А чего тут удивляться? Деньгу почуял, прохвост. Учитывая, сколько он нам платит, да прибавить стоимость пересылки, так страшно подумать, за сколько на самом деле Харт этих самых львов толкает. А работает он через посредников, вы его меньше слушайте. Его самого никто в знатные дома-то не пустит. Там, в Столице, ведь как: если с Хляби, то, сталбыть, уголовник. И не важно, кто там папашка твой был, хоть сам Мерлин. Харт, небось, думает: разбогатею, сяду задницей на горе золота, так меня почтительно и пригласят в высший свет. Да только не пригласят. Подпустят поглазеть, ручку пожмут, да и пошлют куда подальше. Хотя шут его знает; деньги, оно, конечно, многое решают – факт.

- А вы сами, Тиккер, хотели бы попасть в высшее общество? – Фигаро посмотрел на маленького механика с лёгким удивлением; следователь явно не ожидал от Тиккера подобной откровенности.

- Я-то? – Тиккер засмеялся. – А как же! Особенно если у них сейф системы «Видаль», или, лучше, «Хардинг». Если от «Фродо», то похуже будет, там сверлить много. Шумно. – Механик подмигнул Фигаро. – Вы только, господин следователь, меня на карандашик не берите. Я от такой деятельности отошёл. Раньше говорил, что, мол, временно, а сейчас… Знаете, мне здесь, на Хляби хорошо. Интересно. Тут столько интересностей, что там, на Большой Земле и за всю жизнь не увидишь. Только смотреть нужно внимательнее. А то будешь всю жизнь вон как Харт… Ну, ладно, поболтали – прошу-с на волокушу, ручку заводную крутить. А то пока мы по Трещине шаркали мой автоматончик все рекуператоры разрядил…

…Чем ближе они приближались к Белой вершине, тем явственнее становились понятны реальные размеры этого геологического образования. Вершина была огромна. Лишь из-за своей невероятной высоты она казалась издали тонким цилиндром; для того чтобы обойти этот «цилиндр» вокруг понадобилось бы не меньше пары дней. Вот уже стали видны широкие трещины в светлой породе каменных стен, а между трещинами – пещеры. Чем-то они напомнили следователю те, что они ранее видели на перевале: круглые дыры с идеально ровными краями. Но тут они были сильно больше; в самую маленькую из таких дыр смог бы легко въехать локомотив.

Поднялся ветер: ровный и сильный. Он дул им в лица прямо от склонов Белой вершины, и был неожиданно тёплым, насколько вообще возможны тёплые ветры на Хляби. По крайней мере, он не вышибал слёзы из глаз и не грозил обморозить лицо. Это было необычное явление, и Фигаро подумал, не связано ли оно с горячими источниками внутри скалы. Неужели Вершина настолько сильно прогревает воздух? Тогда она, должно быть, влияет и на погоду; может оттого здесь такие бури?

Харт был весел и разговорчив, Зойза – как всегда непробиваемо-спокоен, а Тиккер с Сайрусом всё чаще с опаской поглядывали на каменную громаду впереди. Следователю даже не нужно было утруждать себя излишними расспросами; он и сам чувствовал беспокойную дрожь в коленях, и причиной её стала явно не погода. Что-то сгущалось вокруг, какое-то невидимое электричество; так перед грозой густеет воздух и на мир падает млеющая духота, но эта душная нега обманчива, ибо скоро небо разразиться молниями и потоками ливня. Даже Артур притих в своей кубышке, выставив наружу не один, а сразу три «перископа» – старый колдун явно тоже чуял неладное.

Правда, в чём именно заключалось это самое «неладное» – одному Святому Эфиру было известно. Да, мрачно, да серо и хмуро, да, погода того и гляди рассобачится, да и вид, если честно, грозный: экий булыжник над головами нависает! Уничижительный, древний, величественный. Но вот это странное чувство тревоги, витавшее в воздухе, явно было не ко двору. Вон, даже Френн что-то шепчет себе под нос, наматывая «на палец» какое-то чудное заклятье – наверняка что-то смертоносное, из подпольных арсеналов Оливковой Ветви. Правильно, молодец, но с чего бы?

И тут…

У подножья Белой вершины загорелся яркий огонёк. Он светил спокойным синеватым светом и чем-то походил на огни святого Эльма, что в грозу вспыхивают на остриях мачт: ровный тихий свет, разве что был не в пример ярче.

Маленький отряд остановился. Харт нахмурился; рука траппера рефлекторно дёрнулась к бедру, где болталась коробка с револьвером.

Огонёк тем временем ярко вспыхнул, распался на три огонька поменьше и те, приподнявшись над каменистой равниной, поплыли к людям. Ветер стих, и в наступившей тишине стал слышен едва заметный шорох: так северное сияние шуршит в ночном морозном небе.

В движении огней было что-то жуткое: они двигались, вроде, и не особо быстро, но с