той же обманчивой медлительностью летит шаровая молния или падает дерево – тихо, спокойно, едва заметно...

- Френн, вы что-нибудь чувствуете?

- Кроме того, что у меня трясутся поджилки? Не-а, вообще ничего. Эфирный штиль. Да вы и сами не сапожник, так что знаете это не хуже меня… Эй, Сайрус! Это что такое? Какие-то местные Другие?

- Не знаю. – Лицо колдуна было странно-отрешённым; он глядел на огни с какой-то размытой тоской – то ли шок, то ли псионическое воздействие. – Но, думаю, что мы все это очень скоро узнаем, к сожалению.

«Артур?»

«Я здесь, Фигаро. Не знаю, что это. Наблюдаю. Колдовства не чувствую»

Шары преодолели уже половину пути до отряда. Теперь стало заметно, что в центре голубого света есть какое-то плотное яркое ядро, будто косточка в вишне.

Странно, но следователь не чувствовал исходящей от этих штук угрозы, только какое-то смутное беспокойство. Зойза тем временем снял свою чудовищную берданку с предохранителя, а Харт достал из свёртка на волокуше начищенный до блеска «Ремми» и присоединил к нему обойму. В обойме у траппера явно были вовсе не обычные винтовочные патроны, с какими ходят, скажем, на медведя.

Двести футов. Сто футов. Пятьдесят.

И тут, наконец, следователь увидел.

Он увидел их первым: в своё время столкновение с Духом Пружинной фабрики не прошло для Фигаро без последствий, и глаза у следователя уступали, разве что, сканерам Артура, засевшего в своём Орбе и пока что никак происходящее не комментирующего.

Они шли по воздуху – так можно было с ходу описать принцип движения этих существ – и яркий синий свет коконом окутывал каждого из них. Стройные львиные тела, но лапы, скорее, кошачьи – тонкие и изящные. Крылья за спинами замершие, точно отлитые из тёмной бронзы – конечно же, такие не подойдут для полёта, хлёсткие хвосты, буйные гривы жёсткой колкой шерсти, напоминающие декоративные жабо и лица – какие уж, к дьяволу, морды! Высокий покатый лоб, нос с горбинкой, мощная нижняя челюсть. Таков лик Сфинкса, сторожа вечных песков Египта, где под островерхими пирамидами бродят во мраке замотанные ветхими бинтами стражи гробниц и копошатся в пещерах твари умирающие при свете дня.

Снежные львы.

Глаз у них, в обычном понимании этого слова, не было: из глазниц лились потоки пурпурного света, в лучах которого вились янтарные искры, отчего казалось, будто тысячи зрачков каждый миг появляются и исчезают в этом потоке. Теперь стало видно, что они не идут в буквальном смысле этого слова: лапы снежных львов не шевелились. Они как бы рассекали собой пространство, которое, искривляясь, загибалось им за спины и таким образом двигались вперёд.

Далее события развивались крайне быстро.

Харт вскрикнул и вскинул винтовку, уперев приклад в плечо.

Раздался резкий треск, и в воздухе сверкнуло голубое электричество. Молния – обычная колдовская молния – ударила винтовку Харта чуть ниже ствола. Патрон в казённике сдетонировал, едва не выбив трапперу глаз, но обошлось.

Харт изумлённо обернулся.

Сайрус, с кончика указательного пальца которого поднимался лёгкий дымок, спокойно но твёрдо сказал:

- Даже не думайте, шеф. Плохо кончится.

Зойза немного подумал, и неуловимым глазу движением развернул ствол берданки в сторону колдуна.

Но тут на его руку легла другая рука: маленькая, в красной варежке. Тиккер посмотрел Зойзе в глаза и отрицательно покачал головой.

- Не надо. Поверьте, он знает, что делает.

Бывший королевский лесничий поджал губы, помялся, и опустил ствол.

- Ладно. В барьи дела отродясь не лазил, не буду и сейчас. Только глядите, стервецы, чтоб без мокрухи, а то обоих уделаю – пикнуть не успеете!

Снежные львы подлетели совсем близко – теперь до них оставалось не более двадцати шагов – и сияющими изваяниями замерли в воздухе.

Харт медленно огляделся. Посмотрел на Сайруса, что не сводил с траппера указующий палец, похожий на маленький пистолет, на Зойзу, который с непроницаемым лицом жевал табачную жвачку, с неподдельным интересом разглядывая снежных львов, на Тиккера, упёршего руки в бока, на Фигаро с Френном которые явно не пытались вмешаться в происходящее (Фигаро не знал, о чём думает инквизитор, но сам он просто тихонько охреневал, совершенно не понимая, что вообще происходит).

Впрочем, Харт, похоже, тоже ничего не понимал. Ему было ясно одно: рядом идеальной мишенью висит драгоценная добыча, ради которой он преодолел все напасти этого похода, а ему почему-то не дают по ней стрелять.

Глаза траппера стали безумными. Он выхватил из коробки револьвер – молниеносное движение – и выстрелил в Сайруса.

Даже если Харт пребывал в аффекте, цель была выбрана верно: колдуну бы понадобилось куда больше времени чтобы швырнуть новую молнию даже «с пальца», не говоря уже о том, чтобы начаровать новую.

Пуля из револьвера траппера ударила Сайруса чуть ниже левого плеча и, отшвырнув назад, бросила в снег.

- А теперь...

Синее гало вокруг одного из снежных львов чуть заметно мигнуло, и пистолет в руке Харта исчез.

Не развалился на части, не расплавился, не взорвался, а просто исчез, как будто никогда и не существовал. Словно кто-то щёлкнул выключателем, и некий волшебный фонарь, создающий оружие траппера, погас.

Харт пару секунд тупо пялился на свою пустую руку, а затем с яростным рыком развернулся в сторону следователя с инквизитором.

- Ваша работа?! Сговорились?! Фокусы показываете?! Да я…

Голубой свет опять мигнул, и на несколько секунд стало темно.

Следователь открыл глаза.

Это получилось, но мало что дало: пространство вокруг напоминало расплавленный жемчуг плотным тяжёлым дымом окутавший весь мир и самого Фигаро.

Он осторожно потянул воздух (или что там теперь его заменило) носом. Дышать было вполне себе можно; жемчужный дым слабо пах чем-то медицинским: то ли карболкой, то ли алхимическим дезинфектором.

Следователь попробовал пошевелить руками и ногами. А вот это не получилось: всё тело, кроме головы, было словно скованно невидимыми упругими лентами.

«Ладно, хоть головой покрутить можно», пронеслось в голове у Фигаро.

Что он незамедлительно и сделал.

Чем бы ни был странный жидкий свет вокруг, он оказался не только пригодным для дыхания, но и прозрачным. Фигаро увидел Сарйруса – колдун, точно старый китель на крючке, висел шагах в десяти от него и выглядел не очень хорошо: бледное как штукатурка лицо, синие губы и отвратительного вида выходное отверстие на спине, которое можно было разглядеть, поскольку Сайрус медленно вращался, будто манекен на механической витрине. Чуть поодаль в той же позе висел Френн, но инквизитор явно чувствовал себя пободрее,