три или четыре недели занятия прервались в связи с тем, что всех студентов направили на сбор хлопка. После коротких сборов нас посадили в поезд и привезли на станцию Голодная степь (г. Мирзачуль). Станция находится приблизительно на полпути между Ташкентом и Самаркандом. В 1941г. это была небольшая станция с вокзалом, в котором были зал ожидания и буфет. На привокзальной площади, которая практически была пуста, нас ждали грузовые машины с тентами. По просёлочной дороге нас доставили в отдалённый колхоз, точнее на колхозный стан, где нас разместили в огромном деревянном строении. Нас, юношей, расположили слева от входа, а девушек-справа. Спали мы на матрасах, которые лежали на полу, причём между матрасом и полом были проложены циновки. Одеяло и подушку мы привезли с собой. Рано утром нас разбудили, дали нам скромный завтрак с чаем. После этого, нас собрали на стане и сообщили следующее: норма сбора хлопка тридцать килограмм в день; вокруг стана расположены большие поля с хлопком, поэтому каждый выбирает участок для сбора самостоятельно; собранный хлопок следует приносить на стан, где его взвесят и вес запишут в вашу графу в тетради; мешок для доставки хлопка на стан и специальный мешок, закрепляемый на талии, получите у бригадира. Наконец, тот, кто соберёт более тридцати килограмм, получит премию в виде одной конфеты за каждый дополнительный килограмм. Первый секретарь обкома партии установил норму сбора хлопка для студентов – одна тонна и тот, кто её соберёт может ехать домой. Последняя информация меня очень заинтересовала. В это же утро мы пошли на поля собирать хлопок и я собрал за весь день шестнадцать килограммов хлопка. Собирал я хлопок на первом, ближайшем от стана участке. Здесь нужно заметить, что нам, студе-нтам, пришлось собирать хлопок после минимум четвёртого сбора. Поэтому на полях преобладали полураскрытые или вообще нераскрытые коробочки. Кроме того, стало холодать, был конец сентября. Извлекать хлопок из полураскрытых, довольно твёрдых, коробочек-процедура трудоёмкая и болезненная, поскольку края коробочек твёрдые и острые.

Я понял, что выполнить норму сбора крайне сложно. Я также понял, что на ближайших участках невозможно добиться высокой производительности сбора. Поэтому, я решил обследовать отдалённые участки. Правда, если я найду такие участки, то неизбежно столкнусь с другой проблемой: как доставить на стан тяжёлые мешки с собранным хлопком, поскольку расстояние между выбранным участком и станом может составить более километра. Но я был молод, спортивен и вынослив. В этот же вечер до захода солнца, я пошёл на поиски нужного участка, и представьте себе, и нашёл. Запомнил его, ориентируясь по направлению внешним объектам. Это был участок, где было сравнительно много полураскрытых и полностью раскрытых коробочек. На следующее утро, до завтрака я успел на этом участке собрать приличное количество хлопка. После завтрака я вернулся на участок и до обеда, и после обеда до ужина суммарно собрал около тридцати килограмм хлопка. Выяснилось, что на второй день я установил рекорд сбора. Была заведена новая традиция: рекордсмену по сбору предоставляется право пальнуть в воздух из берданки. Эту традицию я монополи-зировал до самого отъезда. Хороший участок позволяет получить солидную прибавку к результатам сбора. Но если пользоваться двумя руками для изъятия хлопка из одной коробочки, то прирост составляет меньше желаемого. Поэтому, я решил научиться собирать хлопок, вытягивая его двумя руками, из двух коробочек одновременно. Потребовался длительный тренинг, пока я в совершенстве не освоил этот метод. Он известен местным сборщикам хлопка, но не все его осваивают. Мне в этом отношении повезло. С этого момента, начал резко возрастать вес собранного хлопка. В один из дней мне удалось собрать за день восемьдесят пять килограммов хлопка. Это был рекорд. Через двадцать пять дней меня отвезли на станцию Голодная степь. Со мной вместе отбыл мой приятель Исаак Криц. Каким образом он добился такого же результата, я не знаю, но я был рад за него. Теперь, мы вместе возвращались домой.

Это был конец октября 1941г. То, что мы с ним увидели на станции, нас потрясло: весь вокзал, привокзальная площадь и всё пространство вокруг неё были заполнены людьми, сидящими на тюках и чемоданах. Было уже прохладно, поэтому они плотно прижимались друг к другу. Некоторые накидывали на себя пледы и одеяла. Нас с Исааком поразила тишина, которая стояла вокруг. Вскоре мы узнали, что большинство из них были эвакуированы из городов Украины. Живя на стане, мы не имели никакого представления о том, что происходит со страной. Мы были уверены, что война закончена. Однако, эвакуированные вернули нас к реальности. Они были измучены, испуганы и не понимали, что их ждёт в будущем. Мы прошли внутрь вокзала, закомпостировали билеты и стали ждать поезд на Ташкент. В середине ночи на станцию прибыл наш поезд. Мы оказались в плацкартном вагоне, где были свободные полки. Легли и вскоре мы заснули и проснулись, когда уже поезд прибыл в Ташкент. После почти месячного отсутствия я вернулся домой. Папы дома не было. Он был мобилизован в армию и отправлен на какой-то военный объект в районе г. Чирчика. Чем он занимался, я так и не узнал. Перед отъездом, папа приобрёл для нас (мама утверждала, что папа оставил мне подарок) тридцать чарджоуских дынь. Они лежали в спальне на полу и были накрыты ковром. Надо сказать, что в этот момент мама, я и Моня уже испытывали трудности с продуктами питания. Так что дыни были не лишними. До возобновления учёбы я часто гулял по городу и однажды встретил своего товарища по институту, который по какой-то причине получил освобождение от поездки на хлопковые плантации. Из беседы с ним я узнал, что в Ташкент эвакуирован Воронежский авиационный институт (ВАИ), который объявил набор новых студентов на два факультета: «Cамолётостроение» и «Моторостроение». Он добавил, что он сам забрал документы из Среднеазиатского индустриального института и подал их в ВАИ. Он посоветовал мне не мешкать и сделать то же самое. Меня привлекала авиационная специальность, но я был в нерешительности. Я стал ждать начала занятий в институте, Когда они начались, я был потрясён: из большого состава нашей группы на занятия пришли буквально несколько студентов. Я понял, что совершил ошибку, не послушав совета моего приятеля.

Сразу после окончания занятий я забрал аттестат и направился в ВАИ. Там я заполнил анкету и передал её вместе с аттестатом в приёмную комиссию. Через несколько дней меня пригласили в институт на собеседование. Меня экзаменовали два профессора, доктора наук: Николай Владимирович Ефимов, будущий академик АН СССР и