нападения распологаются по схеме, напоминающей букву W, т. е. в центре центральный нападающий, левый и правый крайние нападающие на одной линии с центральным нападающим, а сзади два нападающих, распологаемых на одной линии ближе к центру. Защита также распологается по определённой схеме. Я с большим волнением всё это рассказал Михаилу Эммануиловичу и он одобрил мой план сыграть следующий матч с командой школы имени Чернышевского по системе «Даблью». На следующий день была собрана команда и я пояснил кто где стоит, а на себя взял функции центрального нападающего. Через пару дней на центральной площади города состоялся «матч века». Не буду утомлять читателя: матч закончился нашим полным разгромом. Мы проиграли со счётом 0:9. В данном случае теория была раздавлена практикой, в основе которой лежал принцип «куча мала». Меня из футбола изгнали и присвоили унизительную кличку «теоретик». На этом моя новаторская деятельность на ниве спорта была завершена. Но остались два вида спорта, где я продолжал тренироваться: лёгкая атлетика и гимнастика. В гимнастике я достиг средних результатов, и определённо накачал мускулы. Однако в последние два года учёбы я её забросил и больше к ней никогда не возвращался. Что касается лёгкой атлетики, то увлечение ею связано с очень далёкой историей.

В раннем детстве, шастая по улицам, и страдая от скуки, я постоянно искал новых приключений. Однажды, около нашего дома остановился маленький грузовичок с

Каган, 1938г. В первом ряду М. Э. Эзрохин, во втором ряду Сэм и я.

низкими бортами кузова. Меня разобрало любопытство, и я решил заглянуть в кузов, чтобы узнать, что же в нём находится. Как только я схватил руками край борта, автомобиль тронулся с места. Руки рефлекторно уцепились за край борта. Ноги еле касались земли. Чтобы меня не волочило по мостовой из булыжника, я был вынужден делать гигантские шаги, отталкиваясь носками ног. Проехав довольно приличное расстояние, наверно, несколько сот метров, автомобиль остановился. Шофер вышел из машины и направился в магазин. Я был свободен. Обескураженный, ничего не соображая, я вышел на тротуар и пошёл в обратную сторону. По пути я стал вспоминать детали произошедшего. Я не кричал, а сосредоточился лишь над одной доминирующей мыслью: не отпустить борт. Я интуитивно чувствовал, что если я отпущу борт, то неизбежно разобьюсь насмерть о мостовую. Подсознательно я на практике испытал закон инерции Ньютона. По мере приближения к дому шок и сопровождающая его внутренняя дрожь прошли, и я смог трезво ещё раз прокрутить в своем мозгу все детали этого события. Как ни странно, позабыв о страхе, который претерпел, я начал искать область рационального использования некоторых явлений, которые проявились в этом событии. Например, применение гигантских шагов при беге. Эту мысль я зафиксировал в своей памяти, но её внедрение я отложил на будущее, имея лично печальный опыт использования в спорте результатов своих научных исследований. В это время, мама вышла на крыльцо и позвала меня в дом. Я был свеж как огурчик, волнения прошли и она ничего не заметила. Я никогда не рассказывал никому об этой истории, боясь услышать от них крайние оценки этого события: от глупости до героизма. Лёгкой атлетикой я увлекался до девятого класса, сдав экзамен по программе «Готов к труду и обороне» второй ступени и получив красивый значок.

Начались учебные будни. Однако были проблемы другого рода. Я и Сэм постоянно хотели кушать. После переезда моих родителей в Ташкент в конце 1940г., мы с Сэмом остались на попечении тёти Фани. Однако, из-за коровы, подготовки к переезду в Ташкент и других крупных, средних и мелких текущих забот, тётя Фаня иногда забывала о нас с Сэмом. Однажды, когда уж очень хотелось кушать, я решил сварить себе манную кашу. После длительных поисков я нашёл кулёк с манной крупой, засыпал её в кастрюлю, залил молоком и начал варить кашу на керосинке. Честно говоря, у меня не было никакого кулинарного опыта. Не помню, как долго я её варил, но мне показалось, что она готова. Посыпав её сахаром, я приступил к еде. Был поздний вечер. Сэма дома не было, а я, покушав, вскоре лёг спать. Глубокой ночью я проснулся от сильных болей в животе. Появились позывы к рвоте. Я быстро выбежал во двор и уже остался там до самого утра. Всю ночь боль и рвота не отпускали меня. Лишь утром боль несколько утихла и я смог вернуться в дом. Измученный дикими болями, я в школу не пошёл, и целый день пролежал в кровати. Я мог это себе позволить, поскольку в этот день никаких контрольных работ не было. Мой первый кулинарный опыт, как видите, привёл к драматическому финалу. Я дал себе слово, что скорее умру от голода, чем повторю что-то подобное. Я до сих пор не понимаю, что стало причиной отравления. Вполне возможно, что вина за это лежит на манной крупе, изготовленной, по-видимому, в начале тридцатых годов, до начала всеобщего голода На самом деле я тётю Фаню очень любил. У меня нет никаких причин её в чём-то упрекнуть. В том, что случилось, виноват я сам. Насколько мне известно, она никогда физически в детстве не наказывала своих детей. Ко мне и Моне она относилась с теплотой и нежностью. Я никогда не слышал от неё грубого слова в свой адрес. Могу сказать, что только благодаря её настойчивости я продолжил учёбу в институте, в момент, когда я готов был идти в армию, фактичекски имея официальное освобождение от службы. Но это случилось в конце 1942 г.

Начались непрерывные контрольные работы. Мы готовились к выпускным экзаменам. Несмотря на занятость учебным процессом, 1941 год был для меня чрез-вычайно продуктивным в новаторских поисках. Первое «открытие», которое я сделал-это принцип радиолокации. Я был уверен, что если послать короткий радиосигнал, то он отразится от самолёта и вернётся. Таким образом, мы его запеленгуем и уничтожим. Мне, провинциальному «учёному-теоретику» не было известно, что это открытие почти 50 лет тому назад сделал Генрих Герц. Но моя наивность не знала предела. Для того, чтобы принцип радиолокации объектов был осуществлён потребовалось десятилетия научных поисков с участием величайших учёных и крупнейших специалистов в различных областях науки и техники. Откуда мне было знать это. Я до сих пор горжусь открытием, которое мне не принадлежит. Там же находится другое «открытие»-подземная газификация угля. Я не знаю, откуда у меня возникла эта идея. На первый взгляд кажется, что всё очень