Но по завершению алькасары все ж удивили мага. Из тайных дверок появилась компания людей: один — высокий силач в черно-красном халате с двумя саблями в руках. Прочие — воины-северяне с невероятно светлыми лицами. Артисты, догадался маг. Оружие — бутафория, лица в пудре.

Артисты встали между троном и приглашенными на прием. Северяне окружили воина в черном.

— Это сцена из жизнеописания Карима, — внезапно объявил Гийому и Луису один из янычар, стоявших рядом с ними на балконе.

— Я буду переводить гостям султана, — лицо янычара уродовали два чудовищных шрама, что рассекли лицо по обеим сторонам носа.

Глаза от таких ударов должны были вытечь, но неожиданный переводчик пронизывал северных шахов жестким холодным взглядом. За ними все время наблюдали. Глупо было бы ожидать иного во дворце Ибрагима.

— В то время Ян Паноний — не знавший поражений король Тронто — вторгся в Алькасар. Султанат терзали войны беев, правитель был слаб. Латные гусары Яна Панония не встречали достойного врага. Палаш ломал ятаган. Вечное Пламя едва не погасло. Алькасар молился о спасителе, и он пришел. Могучий Дракон — Карим — в одиночку разбивавший целые отряды. Однажды Дракон и Ян-Гусар сошлись в бою. Тронтцы окружили Карима. Ян был уверен в легкой победе.

Артисты на импровизированной сцене тем временем стали играть. Янычар едва успевал за ними. Воин-северянин в шлеме с пышным султаном шагнул к черному артисту и заговорил.

— Я палач.

— Я — Дракон.

— Я пришел убить тебя.

— Попробуй, если сможешь.

— Я обработаю тебя с блеском.

— Попробуй, если сможешь.

— Ты храбро вел до сих пор.

— Ты тоже.

— Ты принесешь мне славу.

— Увидим.

Тронтцы бросились на Дракона. Гийому показалась, что он видит настоящий бой. Так живо и реалистично смотрелась схватка. Он, повидавший не одну сотню убийств, не мог найти здесь бутафории.

На миг стальные латы тронтцев скрыли черный плащ Дракона, но лишь на миг. Его быстрые сабли разили врагов, тяжелые палаши же разрубали воздух. Халат на Драконе горел, но он и не чувствовал огня. Он был быстрее, сильнее, ловчее. Он не был человеком.

Ощущение реальности усиливала кровь на мраморном полу, да мертвые тела, лежавшие слишком уж натуралистично. Когда последний тронтец пал, круг, на котором дрались и умирали, опустился под пол, оставив загадку без решения.

— Ты все видел, — янычар коснулся плеча Гийома, — Пойдем. Один, — Луиса, двинувшегося следом, остановили.

Янычар со шрамом долго вел Гийома по темным коридорам, их сопровождало еще восемь солдат. Остановились они в большом прямоугольном зале, на стенах которого висели сабли, щиты и гобелены с изображениями сражений и штурмов городов.

— Здесь тренируются воины, — пояснил янычар.

— Меня ведут не к султану? — спросил маг.

— Нет. Право увидеть его нужно заслужить. Доказать.

— Как? — Гийом напрягся, воины кругом обступили его и янычара со шрамами.

— Ты видел. Знаешь, — ответил янычар и обнажил короткий пехотный ятаган, похожий на большой кинжал, только с двумя изгибами на лезвии, позволяющими ему с одинаковым успехом колоть, рубить и резать.

— Я палач. Я пришел убить тебя.

— Ты ошибся. Я не Дракон, — пальцы мага инстинктивно сжались наподобие кошачьей лапы.

— Я палач, — повторил янычар, — если ты не Дракон — ты умрешь.

Эти слова прозвучали командой. Стражи беззвучно бросились на мага. Первое заклятие Гийома, имевшего печальный опыт, не разорвало глотку янычару, хотя чародею этого очень хотелось. Ослепительная вспышка резанула глаза убийц, дав магу возможность выскользнуть из смертельного круга, броситься в сторону к дальнему углу.

Прозревшие султанцы бросились за ним, но Гийом уже успел сплести новое заклятие — свое любимое. Две когтистые лапы незримыми полоснули двух воинов, бежавших первыми, разрывая лица, ослепляя. Пауза, раненные мешают тем, кто сзади, маг выбрасывает обе руки вперед, воздушный таран отбрасывает их на товарищей. Новая свалка.

Главное — не дать им прийти в себя. Огонь — самая простая стихия, он требует не столько умений, сколько сил. Первое, что получается у новичков, учащихся сосредоточением мысли, подчинять себе природу — это зажечь бумажку.

Струя пламени вырвалась изо рта Гийома, поджигая шелковые халаты алькасаров, вводя их в священный ступор. Горло чародея, мечтающее о глотке воды, не могло помешать разуму.

Сеятель смертей — одна из ипостасей боевого мага. Гийом не любил ее, но султанцы не оставили выбора.

«Палач? Х-ха! Какой ты палач, если у тебя вспорот живот? А ты парень, ты видно храбрец, но руки твои застыли. Ты ранил меня? — умри герой».

Убийцы попятились, они были опытными воинами — лучшими из лучших, но одно дело слышать сказания о драконе — другое лицезреть врага, обжигающего огнем.

Гийом вошел в раж, теперь он теснил врагов. Две сабли павших бойцов сверкали, рубя воздух, перед лицами алькасаров. Руки, управляющие ими, двигались в такт в пяти шагах позади. Маг был посредственным фехтовальщиком, но прежде чем убийцы догадались сблизиться, тяжело ранил двух из них. Осталось трое. Сабли упали, но пальцы-когти остались.

— Эй, едоки падали, где ваша сила? — прокричал Гийом, вспомнив ругательство из словаря своего покойного телохранителя Сайлана.

— Кхватыт! — раздался властный голос.

Убийцы с радостью опустили оружие. Из боковых дверей залу шагнул невысокий бей с седеющими волосами, одно плечо которого было выше другого, он хромал на правую ногу.

— Ты у них главный? — маг погасил в себе гнев убийства, — Скажи, почему я должен пощадить тебя? — он шагнул к говорившему

Вместо ответа из всех дверей в залу влился поток янычар с ятаганами и натянутыми луками. Маг демонстративно скрестил руки на груди.

— Падем, — махнул рукой хромец.

— Кто ты?

— Салтан, — внешность говорившего одетого скромно, не носившего украшений, никак не вязалась с той сильной фигурой на троне, чье одеяние слепило глаз, столько на нем было нашито драгоценных камней, — Падем, Дракхон.

Комната, в которую провел мага султан, чем-то напомнила ему кабинет Хорхе. В нее было больше золота и предметов роскоши, но суть — аура — оставалась той же, здесь работали, а не отдыхали. Только вместо обилия света царила полутьма, горели свечи — помещение находилось внутри дворца, окон не было.

Гийом с удовольствием уселся-плюхнулся на предложенный диван. Он оказался таким же мягким и удобным, как и тот, что стоял в его мендорском кабинете. Начала сказываться усталость от выигранной схватки. Горело плечо, наскоро затянутое амулетом-сапфиром на груди. Синий камень потускнел, еще пар таких ран и он станет бесполезной драгоценностью.