расы, не просто два вида одного и того же народа, отличающиеся друг от друга только умением использовать разлитую вокруг силу. Это, скорее, два вида живых существ — люди и нелюди. И первые, как считают вторые, служат вторым просто стадом, игрушками, кормом, объектами для экспериментов, расходным материалом для движения к главной цели — покорению пищевой пирамиды, на вершине которой может остаться только один. Самый безжалостный, самый подлый, самый циничный...

Но, как у всякого общества, даже среди упивающихся своей исключительностью эгоистов встречались «досадные» исключения, совершенно не вписывающиеся в законы их мерзкого социума. Такие как, например, мои нынешние соратники — Тур, Лика, Рейна, Аршаф. Как пустоградские маги, которые всегда, как я понял, были себе на уме. Как Алма, в конце концов. Которые, даже будучи «нелюдями», оставались по сути «людьми». И именно это внушало мне сдержанный, но оптимизм. Что этот мир ещё может исправиться. Что он не умрёт, когда сдохнут Империя и те, кто являются для остальных её воплощением — маги Конклава и их вечно живой император...

— Посадили, — буднично доложил напарник, когда вернулся. — Надеюсь, что сутки ещё проживёт. Кстати, нашли ещё одного. В борделе служил вышибалой. Выяснили, что всех тех девиц оттуда, что беременели, сперва к экзекутору отводили. Он, типа, пособие им выдавал, расспрашивал про разные пустяки, а уже потом отправлял восвояси... Да только, видать, отпускал он не всех. Кое-кто оставался здесь навсегда... — мрачно добавил «вор», кивнув на застывших в магическом стазисе женщин.

Я мысленно вздрогнул. Недаром, выходит, подозревал, что что-то с местным борделем не так. Да только толку, блин, с подозрений... Умерших всё равно не вернуть и сотворённое зло не исправить... Или всё же удастся? Хотя бы этих... которые всё ещё живы, пусть и условно...

Энергии в руне «исцели себя сам» оставалось около четверти от первоначального уровня. Восполнится она или нет, когда выдохнется, неизвестно. Сам я вдохнуть в свои руны энергию, в отличие от чужих, почему-то не мог. Пробовал — не получалось, и хоть ты тресни. Одна из загадок здешнего мира и его магической составляющей. Научил бы кто, объяснил, что да как, в ножки бы ему поклонился и до конца жизни славил. А может, даже и культ создал, как тот же Рушпун — секту моего имени...

— Сколько там, проверял? — спросил я напарника, заметив, что он тоже достал пластинку.

— Около трети. Надеюсь, что хватит.

— Понял. Займись тогда женщинами. На них, как мне кажется, энергии надо больше.

— Договорились...

Спустя два часа я выяснил, что ошибся. Чтобы реанимировать будущих рожениц, силы потребовалось в два раза меньше, чем на младенцев. Правда, на времени реанимации это ничуть не сказалось. Пока Аршаф занимался одной беременной, я успевал очистить от скверны и вернуть к относительно нормальному состоянию трёх детей. Скверну я «выжигал» иммунностью, жизнь и здоровье восстанавливал рунами.

Мало-помалу подвал наполнялся истерическим плачем с одной половины и сдавленными рыданиями с другой. Но меня это, к слову, ничуть не расстраивало. А когда всё закончилось, я просто отправил напарника за «подмогой».

Через минуту дрожащих от страха и сбившихся в кучу пленниц вывели наружу «буровские» убивцы. Следом вынесли и младенцев.

— Сколько осталось? — повторил я предыдущий вопрос, когда дверь в подвал снова закрылась.

— Десятая часть, — устало ответил напарник.

В ответ я только вздохнул.

— Счастливчик...

В моей рунной записи энергии оставалось меньше процента.

Передохнув пять минут и сжевав по паре сухариков, мы занялись маленькой комнаткой и хранящимся там «ковчегом».

Приятель, как только увидел его, сразу покрылся холодным потом.

— Он... он тянет к себе... требует, чтоб открыли...

— Попробуй поставить защиту.

— Сейчас... Да... Фух!.. Вроде полегче, — выдохнул с облегчением «вор».

— Что лучше других экранирует магию?

— Серебро.

Я удовлетворённо кивнул. Мои подозрения и соображения подтвердились на двести процентов. Мастер Пара́ус не зря никого сюда не пускал. И «ящик Пандоры» инкрустировал серебром тоже не просто так.

— Хватит нам в сундуках монет, чтобы сделать из них... коробку побольше?

Аршаф вытер лоб.

— Хватит. Только коробку делать не надо. Нам надо просто взять ящик побольше и покрыть его серебром... тонким слоем. Примерно на четверть «пала»...

«Три миллиметра, — прикинул я в мыслях. — Годится».

— ...и ещё руны бы на него наложить.

— Наложим. Не беспокойся...

* * *

Ящик нужных размеров нам доставили к вечеру. Тогда же покрыли его серебром. Монет на это ушло примерно треть сундука, около пяти тысяч лартов. Сумма, по местным меркам, астрономическая. Однако оно того стоило. Теперь, к спрятанному в ящик «ковчегу» можно было подходить и магам, и людям.

На крышку мы, от греха, навесили специальный замок, открывающийся заклинанием. Плюс ещё руны я на ящик нанёс, как обещал. На традиционном китайском они читались как «внутри ничего интересного». Запись проверили: действует. По крайней мере, никто из входящих в мою штаб-квартиру на серебряный ящик внимания не обращал. Даже с учётом стоимости покрытия.

По окончании этой истории я озаботился другим своим обещанием, данным ещё в Урочище.

— Слушай, будь другом, — попросил я Аршафа. — Скажи своим знакомым буграм, пусть собирают всех бывших сидельцев и двигают к нам во двор.

— Зачем? — не понял напарник.

— Метки им будем снимать...

Бывшие каторжники собрались во дворе через полчаса. Снаружи уже смеркалось, и я приказал поставить около входа несколько факелов-фонарей, а между ним стол с креслом и стулом. Кресло для меня, стул для «клиентов».

— Ну что? Кто самый смелый? Давай подходи...

Первым к столу подошёл Бур. Уселся.

— Руку.

Десятник засучил рукав и положил руку на стол.

Зоновские номера я решил сводить с помощью новых рун. Хотя изначально хотел приспособить для этого дела пластину «исцели себя сам». Увы, но энергии в ней на всех бы наверняка не хватило, поэтому, хочешь не хочешь, пришлось перейти на альтернативные варианты.

Запись «убрать чужеродное» я нанёс на десятилартовую монету, самую крупную из всех, что нашлись в местной казне. Серебро оказалось металлом универсальным. С одной стороны, оно могло защищать от магии, а с другой, усиливать её действие.

Как объяснил мне Аршаф, всё зависело от способа применения и умений владельца. Руны, по его мнению, на серебре допускались. Вот только мало кому приходило в голову использовать для таких записей дорогие монеты. По критерию «эффективность-цена» лучше всех в рунной магии показывали себя бронза, медь и