четверо богато одетых стражников из дворцовой охраны. Их прислал к дому Халеша сам Эрхан-бей, ставший на днях главным военным советником нового взира.

Реальной пользы от этих охранников не было, но в вопросах церемониала Алина предпочитала не спорить. Раз жителям Ривии нравится, когда юная пери гуляет по улицам в окружении внушительно выглядящих батыров, нет смысла сопротивляться желаниям большинства. Традиции на то и традиции, чтобы их соблюдали все, даже волшебницы.

Когда впереди показались ворота Шитар, Алину неожиданно передёрнуло. Отвращение от её первого посещения дворца до сих пор не ушло, хотя, казалось бы, ну что тут такого? Ведь ничего страшного с ней не случилось. Скорее, наоборот. Но всё равно. Ощущение мерзости, масляных взглядов, слюнявого рта и липких ручонок преследовало её до сих пор. Даже принимаемые каждый день ванны с розовыми лепестками и жасминовыми отдушками не могли перебить то чувство, как будто её и вправду сперва окунули в помои, а затем изнасиловали. Мало того, события того дня снились ей теперь каждую ночь, заставляя просыпаться в холодном поту и натягивать на себя одеяло, чтобы, как в детстве, спрятаться под ним от кошмарных видений...

* * *

Когда двери в опочивальню великого взира захлопнулись, девушка сделала несколько коротких шажков и остановилась, оглядываясь. Личная спальня правителя Ривии не уступала в размерах дворцовым обеденным залам. В помещении царил полумрак, ковров на полу не имелось, мраморные плиты неприятно холодили босые ноги маленькой «танцовщицы»..

— Сла-аденькая, — услышала она секунд через пять. — То-оненькая.

Голос, который шёл из глубины комнаты, казался каким-то шипяще-свистящим, как у шуршащей по осыпающемуся песку пустынной гадюки. Через пару мгновений в поле зрения появился и сам обладатель змеиного голоса. Он вынырнул из темноты, словно призрак, мифический во́мпер с горящими красным огнём глазами.

Эрхан-бей предупреждал девушку, что великий взир стар, как окаменелое драконье дерьмо, и выглядит соответствующе, но Алина даже представить себе не могла, что внешность Бшага́та окажется настолько отталкивающей.

Морщинистая, покрытая пигментными пятнами кожа, неряшливые пучки давно немытых волос, дряблые брыли, крючковатый нос с парой больших бородавок, свинячьи узкие глазки, нависающие над ними клочкастые брови, причмокивающий кривящийся рот, торчащий из-за спины горб, руки... или скорее конечности спускающиеся едва ли не до колен... А ещё запах. Доносящийся до самых дверей, тяжёлый и сладковатый, отдающий тухлятиной...

Пять долгих лет бывшую невесту Ашкарти готовили к неизбежному. Что рано или поздно ей овладеет мужчина, бессмертный и нестареющий император или обитающий под арладарским дворцом его альтер-эго, но она и представить себе не могла, что «неизбежное» может выглядеть настолько противным, настолько отвратным и гадким. Ведь вместо вечно юного императора ей сегодня достался омерзительный старикашка, пусть и увешанный рунными артефактами, словно цыганка бусами.

Конечно, разного рода легенды и мифы много и весьма романтично рассказывали о юных красавицах-героинях, которые ради чего-то возвышенного поступались собственной честью, отдавая себя злейшим врагам своего народа, племени, государства, чтобы потом, войдя к ним в доверие и усыпив бдительность, уничтожить их единственным точным ударом. А затем пасть под клинками вражьих клевретов, принимая свою судьбу с гордостью и презрением. Презрением к смерти и гордостью за свершённое.

Алина, бывало, сама плакала по ночам после очередной книжки про такую вот дурочку-героиню и даже пыталась представить себя на её месте. Пыталась и с новой силой обливала слезами подушку.

С тех пор прошло много лет, она повзрослела, но лишь сейчас окончательно поняла: какая же всё это глупость! Нет никакой романтики в том, чтобы ради великой цели отдаться подонку, а есть только пошлость, грязь и бесчестье. И что бы такая дурочка потом ни свершила, её унижение и позор останутся с ней навсегда. Даже среди спасённых, ради которых она решилась на поругание, подобная героиня до конца своих дней будет считаться неприкасаемой и бесславной, навек опозоренной, изгоем для всех, и уже через два или три поколения о ней настоящей постараются просто забыть, придумав вместо реальной истории красивую сказку о героической жертве и не менее героическом воздаянии...

— Мне говорили... ты умеешь зажигать танцем... любого мужчину? — прошипел тем временем взир, шаркая ногами по полу и не спеша подходя к замершей посреди зала девушке.

— Да, господин, — еле слышно пробормотала Алина.

— Это хорошо. Мне нравятся... юные девственницы, умеющие быть... — старик пискляво хихикнул, — ...похотливыми. Меня это... забавляет...

Он щёлкнул пальцами, и из глубины зала к нему «подъехало» кресло.

«Щелчок» был не более чем показухой. Алина успела заметить, как полыхнул магией один из висящих на взире рунных камней.

— Танцуй, — приказал он, плюхаясь в кресло.

И девушка начала танцевать.

Это, наверное, был самый эротичный из танцев, которым её обучали в школе невест. Его полагалось танцевать перед первым и самым главным соитием в жизни юной красавицы.

Этот танцевальный шедевр был призван сводить с ума того, кому он предназначался, Мысли, желания, чувства — всё подчинялось искренней и совершенно безудержной страсти. Любое движение, всякий «случайный» изгиб молодого женского тела, прикрытого тонкой накидкой, ничуть не скрывающей, а скорее наоборот подчёркивающей каждую впадинку, выпуклость или ложбинку, заставляли любого мужчину рычать от накатывающего возбуждения и забывать обо всём, кроме неистового желания овладеть той, что танцует сейчас лишь для него одного. Той, что вложила в свой танец всё, что у неё есть, было и будет, включая божественную и бессмертную душу и дьявольски грешное тело...

«Пери Алина, вы точно уверены, что сумеете в одиночку одолеть великого взира? — спрашивал её два дня назад Эрхан-бей. — Он очень сильный саир. Сильнейший в Ривии».

«Уверена, — без тени сомнения отвечала Алина. — Можете быть спокойны».

Сегодня её уверенность дала сбой. Старикашка Бшага́т оказался действительно сильным саиром. Его амулеты были под завязку заполнены рунной энергией. Мало того, они соединялись друг с другом в сложную идеально работающую систему. Одни артефакты отвечали за нападение, другие за защиту, третьи за восстановление сил, четвёртые за их прибавление...

Алина легко могла выкачать из них магию, но это ничего не давало. Взир с той же лёгкостью мог сразу же вызвать охрану.

«Пери» могла поступить иначе, наоборот: залить артефакты силой (благо, её тут хватало), «закоротить» их и в результате поступить с взиром так же, как с давешними разбойниками — взорвать его вместе с рунами. Но в этом случае