Лика встретила его, как и договаривались, то есть к моменту приезда Гордеева оказалась уже на месте. Видимо, пришла заранее. Поэтому и осталась без цветов.

Она сразу же запрыгнула в кабину, и они помчались.

– Я познакомлю тебя со своим семейством, – улыбнулся Юрий, положив ей правую руку на колено.

– Ты же говорил, что живешь один, – Лика не убрала его руку, более того – она приглашающим жестом приподняла шелковую юбку и чуть расставила ноги. – Небось мамочка волнуется? Непутевый младший сын принес кучу двоек из института?

– Насчет этого не волнуйся, – Юрий краем глаза увидел белые кружева трусиков. На ощупь они почему-то оказались шершавыми и жесткими. – У меня молчаливое семейство: шкаф, диван, пара стульев. Лимон в настоящей деревянной кадке. Тьфу ты! Вот падла!

Гордеев чуть не врезался в резко затормозивший перед ним черный джип с затененными стеклами.

– Не отвлекайся, – сладко зевнула Лика, зажимая его руку своими бедрами. – Нам никто не помешает. Может, остановимся на бульваре?

– Сейчас, Лика, мы уже возле дома. – Юрий переключил скорость и плавно двинулся. – Надо купить машину с автоматикой. Безопасней. И удобней.

– Отличная идея!

Черный джип еще несколько раз мелькал перед Гордеевым. И удивительно, что он, имея возможность двигаться гораздо быстрее, не уходил вперед, а, то обгоняя, то притормаживая, шел практически параллельным курсом, все время рядом. Это насторожило Гордеева, но он, не подавая вида, продолжал спокойно беседовать с волнующейся от нарастающего желания Ликой.

– Юбка намного удобнее, – Лика положила руку на ширинку Гордеева. – Мне кажется, пришла пора не женщинам заимствовать из мужского гардероба рубашки, джинсы… А мужчинам взять да и носить юбки. – Она облизнула высыхающие губы. – Как бы было легко и приятно!

– Мы сейчас наверстаем все неудобства, – пообещал Юрий и неожиданно, пересекая две сплошные, развернулся в обратную сторону. – Мы сейчас срежем уголок.

– Зачем? – неприятно удивилась Лика. – Давай лучше отъедем в парк. Там, за Поклонной горой, прекрасный лес!

– Мы уже около дома. – Юрий заехал в подворотню старинного дома, объехал по узкой дорожке дворовый сквер с песочницами, мимо старушек на лавочках…

– Как называется эта улица? – спросила Лика.

– Если ехать правильно, то потом надо долго возвращаться, разворачиваться. Сама знаешь, какое у нас движение… А тут – раз, и в дамках. Если в этом переулке менты не стоят. Иногда, зная наши обыкновения, они тут подкарауливают, – соврал Гордеев, затормозив на выезде из двора.

Через пятнадцать секунд он увидел в зеркале медленно въезжающий во двор черный джип.

– Теперь все ясно, – облегченно вздохнул Юрий. – А то мне показалось, что нас… кто-то преследует.

И он резко дал по газам!

Машина рванулась, Лику прижало к спинке сиденья.

– Пристегнись, – мило улыбнулся Гордеев. – И не волнуйся, пожалуйста. Это у меня по работе. Иногда попадаются очень нервные клиенты.

– Давай остановимся и спросим. Что ему нужно?

– Ты шутишь? Мне ничего не нужно от них. Совсем ничего. Только от тебя! – Гордеев с лихого разворота влетел в узкий проезд автостоянки с ракушками, пропетлял немного по тесным закоулкам, остановился.

– Одно мгновение. Надо использовать наше преимущество в габаритах.

С этими словами он достал длинную и толстую монтировку из багажника. И, поддев ближайшую ракушку, приподнял и убедился, что там внутри ничего нет. В два мощных нажима рычагом монтировки Гордееву удалось сдвинуть ракушку в узкий и без того проезд, совсем перегородив дорогу.

– А мы как же? – удивилась Лика.

– Мы приехали. – Снова взревел мотор. – Через мгновение будем в одиночестве.

То и дело выворачивая руль до упора то вправо, то влево, они выбрались из западни автостоянки и, выезжая на дорогу, видели издалека, как мощный и широкий джип, натужно ревя, толкался между ржавыми ракушками.

– Потом он еще минут двадцать будет задним ходом назад выбираться, – злорадно усмехнулся Юрий. – А мы уже приехали.

Войдя в дом Гордеева, Лика тут же, не обращая внимания ни на что вокруг в крошечной квартирке Гордеева, разделась и моментально повалилась на диван.

Сегодня в холостяцкой постели Лика оказалась совершенно иной, чем раньше. Не такой покорной и ненасытной, как в машине, не такой грубой и страстной, как на столе в гримерке. Нежная и робкая, ласковая киска.

От нахлынувшей любви сердце Гордеева обливалось горячей кровью, глаза увлажнились.

Он неистово ласкал Лику, и она под его руками и поцелуями будто расцветала, открывалась, как бутон, превращалась в цветок нежности и любви.

Наконец-то оказавшись в удобной домашней обстановке, Юрий смог дать волю и своему желанию, и своим возможностям…

Утомленная Лика уже несколько раз, отстраняясь, пыталась отдохнуть, но Юрий, успокаивая ее легкими ласками и незаметными поцелуями, ненароком снова оказывался все там же, меняя только позы.

– Невозможно оторваться, – извиняющимся голосом шепчет Гордеев, – у тебя такое тело… Это что-то колдовское. Кожа излучает невыносимое поле. Магнитное. Оно меня тянет, лишает воли, оставляя только одно-единственное – желание тебя. Я тебя люблю, милая моя, родная. Ты – моя единственная женщина. Никого и никогда не будет у меня, кроме тебя… Потому что я тебя, только тебя люблю.

– Да, – постанывала Лика с закрытыми глазами, – да, мой милый. Еще… Я хочу тебя. Еще… Давай попробуем вот так.

Она выгнулась сбоку, спиной к нему и приподняла ногу, приглашая его сзади.

Но Гордеева эта поза почему-то мгновенно охладила.

Она напомнила ему те бесстыдные порнографические кадры, которые он смотрел с мужем Лики на киностудии. Именно так белобрысый эсэсовец Кассио пытался трахнуть упирающуюся и вырывающуюся Дездемону.

– Милая, милая моя, – Юрий нежно поцеловал Лику в закрытые глаза. – С тобой так хорошо. Ты – моя половинка. Я чувствую себя воссоединенным со своим вечным естественным. Со своей природной половиной.

– Потому что ты самец, – выдохнула Лика, отваливаясь на подушки.

– А ты кто? – ласково улыбнулся Юрий, склоняясь над ее раскрасневшимся лицом. – Ты же моя самка.

– Я, – уверенно и спокойно произнесла Лика, – прежде всего актриса. А уж потом самка и все остальное.

– Да, ты действительно актриса! Прежде всего. Это точно. Я видел тебя в сцене с Кассио. Твой законный супруг любовался, а тут и я ненароком подоспел.

– Он специально тебе показывал.

– Зачем?

– Чтобы посмотреть на твою реакцию. Чтобы сбить тебя с точки равновесия. Да мало ли еще зачем!

– Неужели он может спокойно наблюдать за реакцией человека, который смотрит, как какой-то белобрысый пацан трахает его собственную жену?! Я уж не говорю о том, что нормальный мужик не смог бы подставить собственную жену на такую роль! Чтобы самому снимать, как кто-то… И выбирал, наверное, актеров! Он их без трусов осматривал?