— Сейчас ты не имеешь никакого права меня наказывать, — прошептала я.

— Да неужели?

— Я позвала тебя, — я сделала слабую попытку освободиться из его захвата.

— Когда почти умерла?

Рык все же мне, наверное, почудился.

— Алэрин, пожалуйста, не надо.

У меня не оставалось сил, чтобы плакать или сопротивляться, только просить. Даже ненавидеть себя за беспомощность не получалось.

— Поздно просить о пощаде. Каждый раз, когда не будешь звать меня на помощь, я стану тебя наказывать.

— Прости, — прошептала я, вспоминая шипы розы, которые причиняли ему боль.

Он неожиданно подхватил меня на руки, заставив недоумевать, положил на кровать, перевернул на живот и… закатал ночную рубашку так, что руки в ней запутались.

— Алэрин, что ты творишь?

Я ощутила свою беспомощность еще сильнее.

— Пытаюсь успокоиться.

Этот ответ меня дезориентировал. Слишком неожиданный, слишком честный…

— Не смей возражать, Трин! Ты знаешь, что была виновата. Надо было сразу же меня позвать. Самонадеянность чуть не убила и тебя, и Шарлотту.

Это случайно вышло. Я не хотела, чтобы ты испытывал боль.

— К шипам розы я привык, смирился, можно сказать. А вот ощущения паники внутри…

Ал наклонился, потерся щекой о мои волосы, глубоко вдыхая.

— Я никогда и ничего так в жизни не боялся, как увидеть тебя мертвой.

— Ал…

Я всхлипнула, ощущая его ладони, скользившие по плечам и спине. Ласковые, бережные. Но умереть в этот момент хотелось до безумия.

— Пожалуйста…

— Что?

— Прекрати меня наказывать стыдом.

Легкий, почти незаметный поцелуй в шею.

— Ты хоть представляешь, кто они?

Ал явно говорил о напавших на нас с Лоттой.

— Кто?

— Темные Коршуны! — рявкнул он и потерся щекой теперь о мое плечо.

Силы моря! Неуловимая банда разбойников, которая не знает жалости. «Убивай, развлекаясь» — таков их девиз. Они перемещаются из города в город хаотично, собирают добычу. И… на них не действует магия, наоборот, если противник с даром, то становится слабым. Скольких они так погубили! Понятно теперь почему наши силы таяли, а Лотта создала когти, защищаясь. Да и Ночная Стража, предупрежденная Алэрином о странном исчезновении магии, использовала мечи. Удивительно, что разбойников так быстро победили. И не верится. А быть может, дело в опыте?

— А теперь убеди меня, что ты не заслуживаешь наказания, Трин, — хрипло сказал Ал.

— Мы же не знали.

Жалкое оправдание. Я сама это понимаю.

— Охотно верю. Но, морские ведьмы, зачем вас понесло в тот переулок!

— Там девушка кричала, они ее в угол зажали.

— И вы вдвоем пошли на банду?

Объятья Ала стали сильнее, крепче, я чувствовала кожей его злость.

— Их сначала трое было…

— Почему меня не позвала? Сразу же!

Я промолчала. Что тут скажешь?

— Отвечай!

— Забыла.

Ал выругался, а потом неожиданно ослабил хватку и стал покрывать мои плечи и спину поцелуями, больше напоминающие укусы. Я молча терпела. В этот раз именно терпела, покорно ожидая, когда он остынет. Не чувствовала ни желания, ни гнева, ни страха.

— Что будет с Лоттой?

— Нарис не так милосерден, как я.

— В смысле?

— Иногда ты так наивна, — отозвался Ал, отпуская меня.

Он одернул мою ночную рубашку, разглаживая складки, развернул меня к себе. В темноте глаза у него казались особенно яркими, и манили еще сильнее, чем раньше.

— Об остальном сама у нее спросишь.

— Она почти превратилась в русалку, — прошептала я.

— Рэм призвал одного духа, который мастерски создает точечные заклинания забвения. Про сущность Шарлотты никто не вспомнит. Ни гвардейцы, ни разбойники.

Алэрин посмотрел на меня, вздохнул.

— А что за зелье они применили?

— Там не зелье.

Я пытливо уставилась на него.

— Кровь морской ведьмы. Она блокирует чары, если смешать с некоторыми весьма редкими травами.

— И они использовали ее ради горожанки? — поразилась я.

— Нет. Им был нужен я.

— Что?

— За мной давно шла слежка, но я не думал, что все так далеко зайдет. Подставить же меня под удар оказалось легко: заманить в ловушку тебя. Знали же, что приду на помощь. Главарь Коршунов хорошо нащупывает слабости и вцепляется в них.

Я удивленно уставилась на него.

— Да, Трин — моя слабость теперь ты, — спокойно сказал Ал, касаясь рукой моей щеки. — И сила, не дающая сдаться, тоже.

Он наклонился, не спрашивая и ничего больше не объясняя, нежно дотронулся моих губ. И мир от этого перевернулся, поплыл, исчезая.

Я потянулась к нему, запуская руку в темные волосы. Сейчас мне не было ни стыдно, ни страшно. Просто хотелось смотреть в эти незабудковые глаза. Такие ясные, манящие, сводящие с ума.

— Трин…

Я накрыла его губы своими, жадно выпивая дыхание.

— И как это понимать? — прошептал Ал, не отодвигаясь ни на миллиметр. — Благодарность за помощь, что ли?

В его голосе слышалась злость напополам с разочарованием.

— Нет, — ответила я. — Но сейчас будет именно она. Раз ты настаиваешь.

Поцелуй повторился. Долгий, тягучий, как патока, и такой же сладкий и желанный.

А потом Ал закутал меня в одеяло и ушел, не прощаясь. Я прикрыла глаза и вдруг поняла, что Ал не сказал главного: кто хотел его убить и зачем.

Алэрин.

А я и не знал, что Трин может быть такой. Она с первой нашей встречи казалась мне сдержанной и гордой, а оказывается… Без сильных эмоций не создать бури.

Смеющаяся, с огромными глазами от восторга, растрепанная… Несложно догадаться, о чем я думал, когда нес ее на берег. Мне казалось, что я уже чувствовал мокрый песок в ее волосах и ласкал пропахшую солью кожу, которая не стала от этого менее чувствительной и нежной. Вздохнул, прогоняя наваждение и оставляя Трин за воротами Военно — морской Академии. Там она в безопасности.

Дел за эти дни накопилось немало, поэтому выходные предстояли насыщенные. Я выспался в своем доме, осчастливив визитом Лору, которая напекла пирогов, а потом отправился в ратушу.

Много времени уходило на занятия со студентами, но я не жалел, что в это ввязался. Опытом надо делиться, передавать. Если кому‑то из них я помогу выжить и научу паре хороших ударов, то моя жизнь не потеряет смысл. Глупо бросать на произвол тех, кто будет защищать мир от зла. Я это понимал. А свое недовольство мэр Кардоса пусть спрячет куда подальше. Додумался же делегацию прислать. И что его не устраивает? Подумаешь, меня на месте не найти.