Давление на Вирджинию возрастало. Все – даже Милли, которая вызвалась сменить ее, или найти ту, которая сменит, в следующем коротком вылете, – ждали, когда же она примет приглашение. Учитывая все старания Теза, а также воспитание Вирджинии, отказ утешить летчика одним-единственным выходом в свет выглядел бы совершенно неприлично. Кроме того, его имя отсутствовало в висевшем на стене возле телефона списке «На свидание не ходить» от коллег – женщин-пилотов.

Итак, когда наступил вечер воскресенья, Вирджиния предпочла облачиться в самые обычные штаны, блузку из хлопка и кардиган, а губы слегка подкрасила помадой.

– То, что я иду, не означает, что я должна наряжаться, – сказала она Люси, которая убеждала ее по такому случаю хотя бы надеть платье.

Милли рассмеялась:

– Похоже, мое упрямство и чувство стиля заразны.

Стоя в ожидании на улице, Вирджиния ощущала на себе множество взглядов, откровенно следящих за ней из окон казармы. Она опустила глаза на часы. Он уже опаздывал на семь минут. Еще три – и свидание окончено. Ей уже казалось, что все это – огромная ошибка.

В этот момент к ней подошел Тез в военной форме и с большим рюкзаком военного образца в руке.

– Извини, что заставил тебя ждать. Нужно было прихватить кое-какие припасы на шоу.

– Шоу?

– Ага. – Он не стал вдаваться в подробности, только лишь выставил чуть вперед локоть. – Идем?

Она имела полное право волноваться. Но как она могла это делать, глядя на улыбку, которая озарила его глаза несколько озорным, но искренним блеском. Не говоря уж о его непринужденности. Если бы на его месте стоял кто-то другой, подобное поведение раздражало бы ее, но было что-то в его словах, тоне, в том, как он сгибал свою руку в ожидании, когда она возьмется за нее, от чего ей становилось гораздо уютнее.

Вопреки своим убеждениям, Вирджиния приняла приглашение.

Они петляли по базе, болтая о том о сем, ни единым словом не упоминая ни пункта их назначения, ни какими «припасами» был наполнен рюкзак Теза. В сравнении с ее свиданиями там, в Нью-Йорке, это обещало стать удивительно авантюрным, но, естественно, говорить об этом Вирджиния не собиралась. Было бы неправильно вводить его в заблуждение. Она не собиралась встречаться с Тезом после сегодняшнего вечера.

Они миновали взлетно-посадочную полосу и вышли на поле, заканчивающееся длинным рядом деревьев. Тез бросил на землю рюкзак и извлек оттуда пару армейских одеял для пикника на траве. У него не оказалось ни шампанского или вина, ни фаршированных оливок или икры. Он принес пиво, сэндвичи «Рубен» и кексы «Твинки» на десерт, которые, так уж вышло, оказались ее любимой сладостью в детстве. Все, что касается еды, ломало любые ее ожидания. Она была не изысканная и… идеальная.

– Ты вроде бы говорил, что будет шоу, – напомнила она ему, когда они уселись на одеялах.

– О, оно и будет.

Сжимая обе бутылки в руке, он передал ей одну. Прежде чем они пригубили пиво, Вирджиния и Тез обменялись улыбками.

Фиолетовые и розовые отблески заходящего солнца прочертили оранжевое небо. Вдалеке появился силуэт «B‐17». Его четыре двигателя загудели, когда самолет пошел на посадку.

– Ты только посмотри на это, – пробормотал Тез, бросив взгляд на блестящую стальную птицу. Он выпрямился, весь внимание, словно человек, отреагировавший на звуки настройки оркестра за несколько минут до начала концерта.

И тут до Вирджинии дошло, что шоу, по сути, уже началось.

– Поразительно, да? – сказал он. – Мало того что такой большой кусок металла может оторваться от земли, так еще и по небу летает.

Восхищение в его голосе пробудило в Вирджинии воспоминания о ее первом полете, о том всплеске адреналина от всего этого великолепия. Хоть ее любовь никогда не ослабевала с того дня, она начала воспринимать как должное чудеса ловкости.

Они жевали сэндвичи и наблюдали, как прибывали самолеты. Выросший в Коннектикуте, единственный сын инженера, Тез объяснил, что это было самое его любимое времяпрепровождение с покойным отцом.

Вирджинию грело осознание того, что он захотел поделиться с ней, но затем она задалась вопросом, скольких девушек он приводил сюда и обрабатывал точно той же историей. Возможно, что и цветы с зашифрованным приглашением были не такими уж и необычными, как она думала.

– Судя по всему, это твое обычное место для свиданий? – спросила она.

Он изогнул бровь, пытаясь расшифровать смысл ее слов, и покачал головой.

– Я постоянно прихожу сюда, но с кем-то еще – впервые.

Озорство исчезло из его взгляда, сменяясь искренностью.

И все же она оставалась настороженной.

– А почему ты решил, что я не надеялась на шикарный вечер в городе? – спросила она.

Он покосился на ее одежду, как будто напоминая Вирджинии о ее будничном внешнем виде, и пожал плечами.

– Всегда, когда я тебя встречал… мне казалось, что ты из тех, кому бы понравилось здесь.

Она обдумала его слова и кивнула. Правильная догадка.

Остаток вечера они провели, наслаждаясь наблюдением за взлетами и посадками ночных тренировочных полетов и узнавая больше друг о друге. Тез накинул на Вирджинию свое одеяло, чтобы ей стало потеплее, для чего им пришлось сесть рядом на ее покрывало. И она была только рада этому.

Когда наступило время уходить, Тез взял ее за руку и повел обратно. Он держал ее так нежно, что, казалось, одно легкое движение – и ее рука выскользнет. Перед расставанием не было никаких прощальных поцелуев – лишь приглашение на следующее свидание. Вирджиния согласилась, на этот раз без опасений. А затем она скрылась в дверях казармы, где ее ждала Милли с обстоятельным допросом.

Вскоре после этого последовало второе свидание, за ним – третье и четвертое, пока Вирджиния не потеряла им счет. Помимо любований самолетами они ели в местных закусочных, ходили на киносеансы в город и то и дело танцевали. Временами Вирджиния ощущала в Милли легкую зависть – вполне понятную реакцию. Но приглашение иногда к ним присоединиться, казалось, решало эту проблему.

Их рабочие графики не всегда совпадали. Но от этого каждая минута, которую Вирджиния и Тез провели вместе, каждый поцелуй и объятие становились в десять раз желаннее.

А затем, в сентябре, Тез узнал, что его посылают в Аризону испытывать новые модели самолетов и что он не вернется целых два месяца. Конечно, Вирджиния понимала, что работа для нужд фронта была в приоритете, но от мысли об их долгом расставании больно стискивало грудь.

В их последний день ей поручили буксировать мишень на «P‐40», давая возможность наземным войскам отрабатывать стрельбу. Но она пожаловалась на плохое самочувствие и освободила день.

Украдкой, чтобы ее никто не увидел, она добралась до рощи возле аэродрома. Она прибыла на их обычное место как раз вовремя, но Теза нигде не было видно. Стоявший в отдалении «A‐24», взревев двигателями, выкатился на взлетно-посадочную полосу.