— Спокойно, все нормалек. Не нужно слез, не нужно рыданий. Главное, все живые, а здоровье как-нибудь прикупим!

Из кафе вышел доедающий шашлык Виталик, а чуть погодя из зала выбежала Настя.

Окружили Гордеева, смотрели с жалостью, ожидая новостей.

— Скажи, Артур Константинович, — первым обратился Хамид. — Где хозяйка? Почему не приехала? Она живая?

— Хозяйка живая, хотя пока в больнице, — солидно ответил Артур. — Перелом ноги, ушиб головы. Но это дело поправимое.

— Тебя тоже, видать, по башке крепко долбануло, — заметил охранник.

— Зачем так говоришь? — возмутился узбек. — Почему башка? Человек постарадал, а ты такое говоришь! Если русский знаешь, скажи — голова!

— Учить меня будешь, что ли?

— Буду, если у самого башка не думает.

— Тихо, спокойно! — поднял руку Артур. — Сейчас главное что? Главное, не ссориться. Об этом просила Антонина Григорьевна, об этом прошу и я. Работать! Работать и работать, как говорят немцы! Будто никакой аварии не было, ничего не случилось! Обслуживать клиентов, следить за порядком, держать дисциплину. И даже караоке должно работать! А через неделю-другую хозяйка вернется, порадуется и скажет всем большое спасибо. — Повязка снова сползла на лоб Артура, он поправил ее. — Еще вопросы будут?

— Проведать Антонину Григорьевну можно? — спросил узбек.

— Обязательно. Как только врачи разрешат, так сразу. Все хором!

— Товар нужно завезти, хозяин, — виновато сказала Дильбар. — Картошка нет, мука нет, масло нет, ничего уже нет.

— Все будет, дорогая, — приобнял ее Гордеев. — Главное, без паники.

— Можно, я тебя перебинтую? — неожиданно предложила Настя. — Кровь на бинтах запеклась.

Виталик прыснул в кулак, Настя вспыхнула, возмущенно глянула в его сторону:

— Чего ты? Нельзя помочь человеку, что ли?

— Обязательно можно! — продолжал смеяться охранник. — Кто за ним присмотрит, если больше некому? Голову забинтуем, волосики слипшиеся причешем, баиньки уложим. Да?

— Ты дурак. Понял?

— Рядом с тобой, конечно! Умнее тебя тут никого нет.

— Ты, это самое, кончай, — резко повернулся к Виталику Артур. — Если язык почесать охота, вон забор. Только занозы потом не забудь вытащить. — Он кивнул Насте. — Не обращай внимания на идиота. Пошли.

Хамид подошел к охраннику, крепко постучал кулаком по собственному лбу.

— Глупый ты парень, Виталик. Силы много, ума мало. У него любимая жена в больнице!

Гордеев открыл дверь комнаты Антонины, пропустил внутрь Настю, запер дверь на ключ.

— Зачем? — удивилась она.

— Чтоб не лезли, кто не нужен, — открыл дверцу комода, стал что-то искать.

— Что ищешь?

— А чем бинтовать будешь?

— А, ну да, — рассмеялась Настя. — Не подумала как-то.

— В следующий раз думай. — Артур достал из нижнего отсека коробку с белым крестом на крышке, стал выкладывать на стол какие-то баночки, пузырьки, вату, бинты. — Так и знал, что у Тоси все есть, — взглянул на Настю. — А сумеешь?

— Конечно. После школы я полгода стажировалась в медучилище.

— Ишь ты, молодец. Ну и чего не доучилась?

— Долго рассказывать. — Настя подошла к Артуру, усадила на стул. — Только спокойно, не дергаться.

— А если будет больно?

— Не будет. — Она ловко и легко сняла упаковку с бинта, затем вынула стерильные салфетки, зеленку.

— А у тебя и правда получается, — заметил Гордеев.

— Можешь помолчать?

— Молчу.

Настя быстро и почти безболезненно сняла с головы старую повязку, бросила в корзину. Быстро протерла лоб спиртовой салфеткой, принялась наносить зеленку.

— Нормально?

Артур смотрел на нее молча.

— Нормально, спрашиваю? Не щиплет?

— Знаешь, — вдруг произнес Артур. — А ты мне все больше нравишься.

— Что? — Настя приостановилась, удивленно взглянула на него.

— Нравишься.

— Это что значит?

— То самое и значит.

— А голова соображает?

— Не соображала бы — не говорил бы.

Настя отступила на шаг.

— Послушай, тебе не стыдно?

— Почему?

— У тебя жена в больнице.

— Знаю. И что теперь? Не могу сказать, что думаю?

Артур привстал, протянул к ней руку, Настя оттолкнула:

— Получишь по морде.

— За что? — Он вдруг рассмеялся. — Ты про что подумала? Я про то, как бинтуешь, а ты сразу «по морде». Настюха, ты чего?

— Думаешь, я полная дура?

— Наполовину.

— Сядь. Сядь, молчи, не дергайся. А то брошу все и уйду.

— А никто и не держит. Вали хоть сразу!

— Сядь, сказала!

Артур занял место, Настя снова принялась бинтовать, молча, сосредоточенно.

— Настюха, — позвал Артур.

— Ну?

— А ты что, правда подумала, что пристаю?

— Не слышу, занята.

— Если б приставал, все было бы по-другому.

— Как?

— Показать?

Настя снова отступила:

— Артур!.. Не надоело?

Он смотрел на нее, улыбался.

— Пальчики у тебя нежные. Гладят так, что ничего уже не болит. Нужно, чтоб на врача выучилась.

— Выучусь. Еще не поздно. — Настя закончила бинтовать, аккуратно завязала кончики бинта, артистично хлопнула в ладоши. — Полный ажур! Больной может полюбоваться в зеркало!

Артур подошел к висевшему на стене зеркалу, осмотрел себя.

— Класс… Молодой, красивый, почти не больной.

— Не такой уж и красивый.

— Урод?

— Почти.

— Что-о?

Артур бросился к Насте, она отпрыгнула к стене, обежала вокруг стола, кинулась к двери, прижалась спиной.

— Не трогай меня!

— Стой!

— Кричать буду!

— Кричи. — Артур медленно надвигался на нее.

— Честное слово, Артур!.. Заору, все услышат!

— Плевать.

— Артур! — Она с такой силой, которую от нее трудно было ожидать, оттолкнула его, успела повернуть ключ в замке, выскочила за дверь. Оглянулась, увидела медленно поднимающегося с пола Гордеева, рассмеялась в ладошку и бросилась прочь.