«Ты тупая скотина!» Наконец через час они вскрыли карбюратор и обнаружили, что он забит масляными отложениями. После поспешной чистки, которая сделала их похожими на трубочистов, они снова повернули ключ зажигания – и двигатель заработал. Они захлопнули капот, врубили передачу и помчались по обледенелой дороге к причалу.

Прибыв на место, они увидели толпу солдат, окруживших бочки с тяжелой водой. Невероятно, но нацисты не выставили охрану на пароме. Почувствовав, что им повезло, трое из пяти диверсантов подобрались к судну. Хрустевший под ногами лед заставлял их вздрагивать от напряжения, но вот забраться на паром оказалось до смешного нетрудно: они просто перебросили через борт веревку и вскарабкались по ней. Удача сопутствовала им и внутри, поскольку команда «Хидру», хорошо набравшись, отмечала субботний вечер шумной игрой в покер. Никто не заметил, как диверсанты спустились в третий класс и пошли по маршруту, который описал «скрипач»-разведчик. Они почти достигли люков, ведущих на нижнюю палубу, когда счастье вдруг от них отвернулось: из тени выступил охранник.

Троица шмыгнула в укрытие, но было слишком поздно: охранник их увидел. Они замерли, ожидая, что он поднимет тревогу.

«Это ты, Кнут?»

Растерянные диверсанты выглянули из своего укрытия. Оказалось, что охранник знал одного из них: они вместе занимались в спортивном клубе.

На ходу сочиняя легенду, Кнут вышел и рассказал охраннику, что они бегут от гестапо. «Боимся облавы, и нам нужно кое-что спрятать. Можно внизу?» – спросил он.

«Что ж ты раньше не сказал?» – с неожиданной готовностью ответил охранник. Он указал на люк: «Не в первый раз тут внизу что-то прячут».

Пока Кнут отвлекал охранника, двое других диверсантов, все еще не отойдя от потрясения, спустились в трюм. Оказавшись по колено в холодной грязной воде, они стали пробираться к носу. Если установить бомбу там, то, когда после взрыва «Хидру» начнет тонуть, винт и руль поднимутся из воды, не позволив парому доплыть до берега. Вытащив взрывчатку из рюкзака, они выложили под водой четырехметровое кольцо и осторожно подсоединили детонаторы – дело тонкое. Прикрепив часы к стальным ребрам корпуса, они включили будильник и вернулись к Кнуту с охранником, которые все еще болтали. Наконец, в 4 часа утра они покинули судно тем же путем.

Через несколько часов наступил прохладный ясный день; «Хидру» отчалил в 10 часов утра. Капитан парома был из семьи моряков; его брат водил суда через Атлантику, и их уже дважды торпедировали. Каждый раз капитан парома благодарил небеса за свое теплое местечко.

В 10:45 он почувствовал, как «Хидру» под ним накренился. Сначала ему показалось, что они сели на мель, но, учитывая глубину озера Тиннсьё, это было невозможно. «Может, нас торпедировали?» – подумал он. Но нет, подводные лодки не патрулировали фьорды. Прежде чем он успел разобраться в происходящем, паром накренился еще сильнее. Минутой позже на палубе воцарился хаос: вагоны с тяжелой водой сорвались с тормозных башмаков и врезались в фальшборта.

Внизу пассажиры третьего класса соображали быстрее капитана. «Нас разбомбили!» – закричал кто-то. В отсек, в котором не было иллюминаторов, хлынула вода; лопнула труба, выпуская шипящий пар. Люди карабкались друг через друга к выходу, пока свет на потолке не замигал и не погас. Стало совсем темно.

Паром затонул идеально по расписанию, за пять минут. Команда спустила только одну спасательную шлюпку, и из 53 человек на борту 26 утонули, включая 14 норвежцев. Таким образом, общее количество погибших в операциях против «Веморка», включая катастрофическую миссию «Первокурсник» и авианалет, составило примерно 90 человек за 16 месяцев.

К счастью, матери диверсанта среди жертв не было. Услышав о ее планах и решив, что не может рассказать ей об операции, сын влил в ее ужин целый пузырек слабительного. Промучившись всю ночь от «пищевого отравления», она все же решила не ехать. Знаменитый скрипач тем утром сел на «Хидру», чтобы добраться до Осло. Но он сумел запрыгнуть в шлюпку и даже спас свою драгоценную скрипку, обнаружив ее покачивающейся на воде.

Что касается менеджера «Веморка», который следил за погрузкой тяжелой воды и мог оказаться под подозрением, то он избежал преследований. Нацисты, конечно, провели расследование, но обнаружили, что в ночь перед взрывом он, хватаясь за бок и стеная, попал в больницу. Ему удалили аппендицит, и нацисты решили, что он невиновен. Чего они не знали, так это того, что его сестра работала в больнице медсестрой. Операция была фиктивной.

Из 27 выживших, оказавшихся тем утром в озере, некоторые спаслись, уцепившись, по иронии судьбы, за бочки с «калийным щелоком». (Они не были заполнены доверху, и воздушные карманы удержали некоторые из них на плаву.) Нацистам удалось выловить четыре бочки, в которых хранился эквивалент примерно 120 литров чистого «сока». Это была последняя тяжелая вода, которую Урановый клуб получил из Норвегии. Остальная часть, оплаченная человеческой кровью почти в соотношении один к одному, ушла на дно фьорда.

Глава 38

Акулы

Больше всего на свете Борис Паш ненавидел бездействие. Но именно в бездействии он и томился несколько месяцев с начала операции «Акула». После отстранения от расследования дела Оппенгеймера осенью 1943 г. он был вызван в Вашингтон и назначен руководителем миссии «Алсос». В качестве одного из первых шагов на новой должности он отрастил аккуратные усы: видимо, эти moustache de guerre[22] напоминали ему о прошлом, о Гражданской войне в России. Первое задание «Алсосу» надлежало выполнить в Италии, и подготовка к нему испортила Пашу День благодарения. Как бы то ни было, ровно через два года после событий в Пёрл-Харборе, день в день, 42-летний тренер поцеловал жену Лидию (она, говорят, терпеть не могла эти его усы) и улетел сражаться на своей третьей по счету войне.

Прямых маршрутов в Европу тогда не существовало, поэтому Пашу с командой из 13 военных и шести ученых пришлось воспользоваться «Батутом к победе»: Майами, Пуэрто-Рико, Британская Гвиана, Бразилия, Французская Западная Африка, Марракеш и т. д. Перелеты заняли целых восемь дней, но 15 декабря команда Паша, находясь в отличной форме, прибыла в Неаполь. «Боевой дух участников миссии исключительно высок», – доложил он в Вашингтон. Поддерживать этот дух помогала новая шикарная эмблема: греческая α на синем фоне с красной молнией по диагонали; α обозначала «Алсос» и «атом», а молния символизировала расщепление.

Задачей номер один в Италии было найти Эдоардо Амальди, оставшегося в Риме бывшего ассистента Энрико Ферми, которого тот некогда гонял по коридору с радиоактивными образцами. С учетом научных заслуг Амальди и тесных связей между Италией и Германией представлялось вероятным, что Урановый клуб установил с ним контакт. Пашу предстояло выяснить, что известно Амальди. Возможно, он даже работал вместе с немцами над созданием фашистской атомной бомбы.

Пашу не терпелось начать охоту на ученых, но вскоре миссия «Алсос» столкнулась с рядом препятствий, причем в одном случае – по собственной же вине. Поскольку «Алсос» не был связан с какой-либо более крупной военной частью, чтобы добраться до Рима, «Отряду отморозков» приходилось выпрашивать машины и снаряжение у других подразделений. Некоторые, может, и могли бы помочь, но Паш демонстративно отказывался объяснять, зачем ему все это нужно, ссылаясь на секретность миссии. Вместо этого он пытался взять нахрапом, что действовало на рядовых, но не на офицеров, которые хотели узнать, что, черт возьми, он затевает. Ситуация зашла в тупик, и, как сообщал Паш, генерал, отвечавший за этот район, «категорически заявил, что не сделает для нас ничего, если мы ему все не расскажем». Паш отказался.

Вскоре выяснилось, что дорога в Рим все равно заблокирована. Итальянская кампания началась для союзников достаточно многообещающе. В июле 1943 г. они заняли Сицилию, а вскоре после этого итальянское правительство свергло и заключило в тюрьму Бенито Муссолини. (Впоследствии нацистские воздушные десантники спасли его и переправили в Германию.) Затем союзные войска вторглись на юг материковой части Италии, откуда они надеялись пройти весь полуостров и начать угрожать подбрюшью Германии. К сожалению, Гитлер видел этот план так же ясно, как сами союзники, и после ареста Муссолини десятки тысяч нацистских солдат, проклиная в душе