«Алсос» наконец-то дождался в Италии хоть какого-то дела. В середине мая союзники захватили горный монастырь Монтекассино, и остальная территория измученной войной страны перешла под их контроль в кратчайшие сроки. Рим пал уже 4 июня. В Неаполе Борис Паш посадил остатки своей команды в джипы и проехал 190 км на север. 5 июня в 8 часов утра они добрались до Рима и немедленно отправились на поиски Эдоардо Амальди, надеясь, что немцы не прихватили его с собой.

Не прихватили. Когда Паш и компания остановили свои джипы возле дома Амальди, их окружила толпа детей, пораженных присутствием настоящих американцев. Солдаты улыбались и гладили детвору по головам, но не задерживались. В документах операции «Акула» Амальди описывался как худощавый человек ростом 165 см «с голубыми глазами, каштановыми волосами и в очках в черепаховой оправе», и Паш испытал огромное облегчение, обнаружив по указанному адресу господина, соответствовавшего этому описанию. Спустя шесть бесплодных месяцев «Алсос» достиг своей первой цели.

Паш объяснил Амальди, что «Алсосу» придется задержать и допросить его, и Амальди воспринял это с юмором. В самом деле, он был польщен, что могущественные американцы проявили к нему интерес и даже назвали его «доктором». Когда Рим заняли немцы, сказал он, они устраивали облавы только на военных, полностью игнорируя ученых.

Каким бы облегчением ни была для него встреча с Амальди, о беседе с ним Паш вспоминал безо всякого удовольствия. Он внутренне опасался, что Амальди упрекнет его за неудачу с «Акулой». Но в итоге Паш не выдержал напряжения и сам поднял эту тему: «Нам очень жаль, доктор Амальди, что мы зря подвергли вас опасности».

Физик спросил, что он имеет в виду.

«Я имею в виду то время, когда наш агент связался с вами по поводу этого плана перебраться через линию фронта», – ответил он.

Амальди выглядел озадаченным: «Должно быть, это какая-то ошибка, полковник Паш. Я ничего не слышал о таком плане».

Настала очередь Паша выглядеть озадаченным: «Вы хотите сказать, доктор, что вас не предупредили, что в конце февраля вам нужно быть на пляже, где вас подберет катер?»

Амальди заморгал – он понятия не имел, о чем говорил Паш.

Тут-то Паш все и понял. Задержки с «Акулой», изменение планов, необъяснимые отмены операции – УСС все время пудрило ему мозги. Возможно, УСС действительно намеревалось ему помочь и просто напортачило. А может, они никогда и не собирались помогать и морочили Пашу голову. Возможно, все это было частью какого-то более масштабного замысла, которого он не мог постичь. Как бы то ни было, они выставили Паша дураком. Ему удалось сохранить перед Амальди лицо, сказав, что он, должно быть, что-то неправильно понял у себя на базе. «Но шестеренки у меня в голове заискрили», – вспоминал он впоследствии.

Закончив разговор, Паш строго приказал Амальди оставаться в Риме, а затем отправился на поиски другого физика. После этого он удалился к себе в номер в местном отеле, планируя опросить Амальди и остальных на следующий день. Но едва он уселся после ужина со стаканом кьянти, в дверь постучал Амальди. Он выглядел взбудораженным.

– Там внизу, в холле, американский капитан. У него приказ забрать меня, – сказал Амальди.

– Чей приказ? – спросил Паш.

– Президента США, – ответил Амальди.

Внимание американцев ему, конечно, льстило, но такой поворот событий уже выглядел абсурдным.

Удивленный Паш пошел разбираться. В холле он нашел развалившегося в кресле здоровяка с густыми бровями. Капитан оглядел Паша с головы до ног и ухмыльнулся. «Похоже, полковник, нам с вами придется договориться», – сказал он. И добавил, что забирает Амальди.

После всех разочарований последних шести месяцев Паш взорвался. «Смирно!» – рявкнул он. Капитан оторопел. «Смирно!» – снова рявкнул Паш, и капитан вскочил на ноги. Он на добрых полголовы возвышался над Пашем, но полковник бросил ему прямо в лицо: «Что все это значит?»

Капитан стал протестовать: мол, Паш мешает выполнению критически важного задания, связанного с Амальди. «Это секрет, полковник. Но раз уж вы в это ввязались – хорошо, я вам скажу. Я должен доставить его в распоряжение отряда "Алсос" в Неаполь».

Будучи опытным футбольным тренером, Паш знал, как надрать задницу наглецу. «Отряд "Алсос" перед вами! – гаркнул он. – Так вы, значит, из УСС. Вы должны были вывезти доктора Амальди из Рима несколько месяцев назад. Вы провалили задание. Вы даже не пытались его выполнить».

Паш еще много чего высказал этому человеку и в конце концов прогнал его: «Вам нечего делать в Риме. Если я снова столкнусь с вами, я предъявлю вам обвинение, и не одно. А теперь вон отсюда!»

Остаток ночи он провел, кипя от злобы. Полгода он терпел их лживые увертки, а теперь еще и это! Да кем они себя, черт возьми, возомнили, эти люди из УСС? Он даже подумывал подать официальную жалобу.

Но наутро, 6 июня 1944 г., у него нашлись дела поважнее, чем какой-то недоумок из УСС. В этот день началось вторжение во Францию. Это означало, что у «Алсоса» теперь появлялись гораздо более серьезные задачи, включая поиск Фредерика и Ирен Жолио-Кюри.

Глава 41

Буры и «Перечная мята»

Вы, скорее всего, никогда не задумывались над научной стороной высадки в Нормандии, но геология и ядерная физика сыграли удивительную роль в этом важнейшем военном событии.

Что касается геологии, то союзники планировали вторгнуться во Францию с несколькими тысячами единиц тяжелой техники, а это означало, что им нужно было тщательно выбрать место высадки: грузовики и танки не принесут много пользы, если по самые оси увязнут в грязи. Соответственно, штаб генерала Эйзенхауэра снарядил несколько геологических набегов на материковую часть Европы, чтобы определить, какие районы побережья подойдут лучше всего. Участники этих операций приближались к берегу ночью на надувных плотах или сверхмалых подводных лодках, часто преодолевая последние несколько километров до берега вплавь. Под покровом темноты они обследовали побережье и брали пробы почвы для лабораторных анализов. Они также измеряли глубину воды в различных местах и наносили на карты данные о скорости и силе течений. (Увы, всякий раз, когда шторм перемешивал грязь, ил и песок, им приходилось возвращаться, чтобы все перепроверить.) Затем, после трудной ночной работы, они снова погружались в прибой и плыли несколько километров обратно к плоту или подводной лодке.

Эти отряды проделали невероятную работу, сочетавшую в себе опасность секретных операций с тщательностью научных исследований. Но однажды ночью они совершили памятную оплошность, оставив почвенный бур там, где нацисты вполне могли его обнаружить. Поскольку его присутствие на пляже могло выдать место вторжения, союзники всерьез обсуждали, не собрать ли им в странах свободного мира все буры, загрузить их в самолеты и осуществить ими ковровую бомбардировку всего побережья Франции, чтобы запутать нацистов. Как ни печально, буровая бомбардировка не состоялась, отчасти из-за дефицита таких инструментов во время войны.

Помимо непосредственного сбора данных, геологи изучали разведывательные фотографии. Подобно тому как физики-ядерщики исследовали структуру атома, воздействуя на него нейтронами, геологи поняли, что сброшенные с самолетов бомбы могут раскрыть много информации о почвах Нормандии. Их особенно интересовали формы воронок. В крепкой почве, по которой можно было пустить танки, при бомбардировке образовывались U-образные воронки с крутым склоном, вокруг которых были разбросаны большие твердые куски грунта. В рыхлой же или болотистой почве воронки получались V-образной формы с брызгами грязи или небольшими комками вокруг. Точно так же нацистская привычка отбирать у французских крестьян телеги и использовать их для перевозки тяжелого оборудования в итоге вышла немцам боком, поскольку глубина тележной колеи указывала на характеристики грунта.

Основываясь на полученных результатах, геологи убедили Эйзенхауэра и его штаб отказаться от выбранного ими места вторжения и предпочесть пляж Омаха-Бич в нескольких километрах восточнее, где почва была лучше. Благодаря их стараниям в первый же день союзники успешно выгрузили 8851 единицу тяжелой техники, а за первые семь недель – более 150 000 единиц. Вдобавок по крайней мере один геолог высадился