и вел оживленную беседу с тремя людьми, по виду не имевшими с ним ничего общего. На нем был обыкновенный костюм калифорнийского рыбака, состоявший из широкой холщовой рубашки, кожаных штанов, непромокаемых сапог и шапки из тюленьей кожи. Собеседники его щеголяли в дорогих разноцветных плащах, бархатных куртках, расшитых золотом, и кальцонеро с золотыми шнурами и двумя рядами блестящих пуговиц.

Несмотря на элегантность своих гостей, хозяин маленького ранчо, этот полурыбак, полуконтрабандист, держал себя с большим достоинством. По всему было видно, что он относился к ним как к равным.

Гости приехали в его хижину только несколько минут назад. С двумя из них читатель уже успел свести довольно близкое знакомство. Это были дон Франциско де Лара и дон Фаустино Кальдерон. Компанию им составлял дон Мануэль Диац, известный всему Сан-Франциско своими боевыми петухами.

Поприветствовав изящных кабальеро, охотник за тюленями достал из шкафа бутылку превосходного агвардиенте.

Все уселись за единственный маленький стол, стоявший посредине комнаты.

Выпив несколько рюмок водки, Лара с места в карьер принялся говорить о деле.

— Хотите ли вы разбогатеть, сеньоры?

В ответ на его слова раздался громкий хохот.

— Карамба!

— Еще бы не хотеть!

— Конечно, хотим!

— Много пустых вопросов задавали мне на моем веку, — заметил Диац. — Но все же вы побили в этом отношении все рекорды.

— Что вы называете богатством? — спросил Рокас.

— Речь идет о шестидесяти тысячах долларов.

— Недурно! — воскликнул дон Рафаэль. — Если бы у меня была хоть половина этой суммы, я перестал бы ловить тюленей.

— А я перестал бы устраивать петушиные бои, — сказал Диац. — Шестьдесят тысяч долларов! Да с такими деньгами я сделался бы не менее богатым скотоводом, чем наш приятель Кальдерон!

Заговорщики снова расхохотались. Ни для кого не было тайной, что у дона Фаустино не осталось ни рогатого скота, ни лошадей.

— Вы получите по шестьдесят тысяч долларов, — продолжал Лара, — если согласитесь обделать со мной одно маленькое дельце.

— Второй вопрос ваш много осмысление первого, — отозвался Диац. — Но мне вы все-таки могли бы и не задавать его. Ради шестидесяти тысяч долларов я, разумеется, не остановлюсь ни перед чем.

Рафаэль Рокас вполне присоединялся к его мнению. Кальдерон ограничился молчаливым кивком головы. Все, что говорилось, уже было известно ему.

— Поделитесь с нами вашими намерениями, дон Франциско! — попросил Диац. — Вы напали на пласт? Или открыли жилу? Уж так и быть, мы согласны потрудиться. Только не томите нас, пожалуйста. Разве вы не видите, что мы сгораем от любопытства?

— Ваше любопытство будет удовлетворено. Да, я действительно открыл золотые россыпи. Но нам не придется ни пачкаться в грязи, ни дробить скалы. Золото, которое я нашел, уже уложено в мешки.

— Ваши слова прозвучали для меня сладчайшей музыкой, — заявил дон Мануэль.

— Просто сказка! — добавил Рокас.

— Удастся ли воплотить эту сказку в жизнь? — спросил Диац.

— Конечно, удастся. Нужно только протянуть руку и завладеть кладом.

— Так вот в чем загвоздка! — недоверчиво протянул дон Мануэль.

— А вы воображали, что шестьдесят тысяч долларов сами прилетят к вам?

— Наивность не принадлежит к числу моих пороков. Ради кругленькой суммы я готов протянуть обе руки, предварительно захватив в одну пистолет, в другую кинжал.

— По всей вероятности, к оружию прибегать не придется. Итак, согласны ли вы действовать со мною заодно?

— Согласен! — сказал Диац.

— Я тоже! — проворчал дон Рафаэль.

— Я тоже! — еле слышно ответил Кальдерон.

— Превосходно! — воскликнул Лара. — Теперь я попрошу вас скрепить согласие обещанием. Надеюсь, вы ничего не имеете против?

— Конечно, ничего! — хором ответили заговорщики.

— Готовы ли вы связать себя клятвой?

— Да!

— Да!

— Готовы!

— В таком случае я предлагаю произвести торжественную клятву. Возражений нет?

Никто не проронил ни слова.

— Встаньте! — крикнул креол. — Клятвы такого рода принято приносить стоя.

Все четверо собеседников поднялись со своих мест. Лара вынул из ножен кинжал и бросил его на стол. Остальные поспешили сделать то же самое. Сложив все четыре кинжала крестом, дон Франциско произнес следующие слова:

— Клянемся согласованно и в полном единении добиваться цели, поставленной нами сегодня, блюсти строжайшую тайну, помогать друг другу и для этого, в случае надобности, не жалеть собственной жизни; если кто-либо из нас четверых нарушит данный договор, обязуемся преследовать этого человека и покарать его за клятвопреступление смертью.

Диац, Кальдерон и Рокас повторили за Ларой каждое слово клятвы.

После этого все четыре негодяя выпили по рюмке агвардиенте, вложили в ножны кинжалы и снова уселись на свои места, ожидая от креола дальнейших объяснений.

— В предприятии, которое я затеял, нет ничего необычайного, — сказал он наконец. — Речь идет о краже. В некоей гасиенде лежат триста тысяч долларов золотом, охраняемых только стариком гасиендадо и пятью-шестью пеонами.

Для Диаца и Кальдерона сообщение Лары было новостью. Слушая его, Рокас только улыбался. Мысль о похищении сказочного клада принадлежала ему. Именно об этом говорил он Ларе у таверны миссии Долорес. Скромный охотник за тюленями и блестящий светский авантюрист «работали» вместе уже не впервые.

— Когда же вы думаете приступить к делу? — спросил Диац. — По-моему, чем скорее, тем лучше.

— Я всецело присоединяюсь к мнению дона Мануэля, — заявил Рокас.

— И вы оба правы! — воскликнул Лара. — Но все-таки мы должны соблюдать величайшую осторожность. Двоим из нас не рекомендуется появляться в городе. Знаете ли вы что-нибудь о событиях прошлой ночи, дон Рафаэль?

— Знаю! — буркнул Рокас.

— Я в общих чертах рассказал нашему другу о вашем приключении, — заявил Диац.

— Прекрасно сделали, — сказал Лара. — В таком случае мне остается только добавить, что нам, Кальдерону и мне, можно будет вернуться в