Мария не удивилась, что Гуров после выписки из больницы не поехал домой, а сразу направился в территориальное отделение полиции, где его ждал Крячко. Она слишком хорошо знала своего мужа и его работу, чтобы удивляться. Вздохнув, поцеловала его в щеку и стала складывать спортивный костюм в пакет.

– Только постарайся не задерживаться, – попросила, – тебе еще рано получать такие нагрузки и много ходить.

– Да, да, Машенька! Конечно, – торопливо ответил Гуров, исчезая в больничном коридоре.

Это было удачным совпадением. Ему пришлось даже немного поспорить с больничным начальством, чтобы выписаться с утра, а не после обеда. Повезло, что оперативный дежурный в отделении полиции очень внимательно относился к ориентировкам, и когда поступило сообщение о драке и поножовщине в квартире, где ревнивый муж порезал любовника жены, сразу отправил туда машину со своим помощником и дежурным оперативником. А заодно позвонил в участковый пункт, чтобы на квартиру прибыл и уполномоченный.

Крячко находился за МКАДом, и Лев приехал в отделение раньше него. Молодой подтянутый старший лейтенант вытянулся в струнку и доложил, что задержанные находятся в разных камерах, а оперуполномоченный опрашивает женщину, из-за которой произошел конфликт на бытовой почве.

– Хорошо, – поспешно кивнул Лев, который терпеть не мог этих военных докладов, вытягивания в струнку и щелканья каблуками. – Проводите меня!

– Товарищ полковник, – понизил голос дежурный. – Я уточнить хотел. Там поножовщины не было, стекло просто разбили. А у молодого человека, ну, который любовник, у того рука перевязана. Вот здесь, как в ориентировке!

Гуров посмотрел, как старший лейтенант показывает на свое предплечье у самого локтя, и нахмурился. Не может быть! Чтобы вот так просто, почти случайно взять того, кого он и не надеялся найти быстро?

– А ну, где у вас этот молодой человек?

– В камере. Я сейчас!

Дежурный вернулся к себе, позвал какого-то сержанта, отдал распоряжение помощнику и снова вышел к Гурову, объяснив, что лучше идти втроем. Муж у пострадавшей больно уж бешеный, может, усмирять придется. Они подошли к камере, и через решетку Лев увидел уныло сидевшего на деревянной лавке парня лет двадцати пяти – тридцати. Сержант отпер дверь, и Гуров вошел в камеру.

– Как зовут? – резко спросил он, глядя на забинтованную руку пониже локтя.

– Владимир, – отозвался парень и поднялся с лавки.

Высокий, с хорошей фигурой, правильные черты лица, короткая качественная стрижка. Рука забинтована пониже локтя. И тоже зовут Володя. По крайней мере, как в случае с Захаровой. Не надо торопиться, решил Лев и повернулся к дежурному:

– Поднимите его наверх и посадите в соседнем кабинете. Я пойду и поговорю сначала с женщиной.

– А муж?

– Муж неинтересен, пусть пока сидит. Потом разберемся и с ним. В нашем случае, как мне кажется, он единственный пострадавший. Пусть остынет, а то наломает дров! И еще, когда приедет полковник Крячко, сразу проводите его ко мне.

Он поднялся на второй этаж, где оперативник допрашивал Белову. Дежурный представил его молодому лейтенанту, который от неожиданности подскочил на стуле. Махнув лейтенанту, чтобы тот сел, Гуров взял еще один стул и сел рядом с женщиной. Оперативник пододвинул к нему листок, на котором записывал показания Беловой.

– Значит, Алла Борисовна, – начал Лев, откладывая листок и рассматривая красивую женщину, напряженно тискавшую ручки своей дамской сумочки.

– Может быть, мне объяснят, что происходит? – спросила Белова. – Что за вселенский потоп или мировая война? Ну, подрались два мужика, так мы сами разберемся. Что происходит? Почему нас тут держат?

– Я вам объясню, Алла Борисовна, – ответил Гуров. – Но только вы мне пообещайте ответить на все мои вопросы. Хорошо?

– Хорошо, если только ваши вопросы не будут о делах сугубо личных, которые никого не касаются, а только меня и моей семьи.

– О, Алла Борисовна, эти вопросы могут касаться очень большого числа людей. Дело в том, что в городе в последнее время участились преступления, направленные против женщин. И схема весьма простая, как и в вашем случае. Молодой парень в возрасте примерно как ваш Володя соблазняет женщину лет от сорока до пятидесяти. А потом, примерно на третьем или четвертом свидании, молодой любовник усыпляет ее и, воспользовавшись ее личным кабинетом в онлайн-банке, переводит деньги с карты любовницы на другой счет. На этом их отношения заканчиваются, а любовник исчезает.

– Что вы говорите! – побледнела Белова. – Этого не может быть…

– Из тех случаев, что нам стали известны, – продолжал Гуров, – молодой человек назывался Николаем, Станиславом, Андреем и дважды Владимиром. Я прошу вас прямо сейчас открыть сумку, достать ваш кошелек и проверить, на том ли месте, в том ли кармашке лежит ваша банковская карта, куда вы ее сами клали. И той ли стороной. Я, например, всегда кладу ее в бумажник чипом наружу, чтобы в банкомат или платежный терминал потом ввести нужной стороной и не перепутать.

Белова нахмурилась и поспешно открыла сумку. Первым делом она достала смартфон. Банковская карта торчала в кармашке внутри чехла ее аппарата. Женщина непонимающе посмотрела на оперативников.

– Все в порядке? – спросил Гуров.

– Да!

– Хорошо, но если вы узнаете о несанкционированном входе в ваш личный кабинет в онлайн-банке, то сразу сообщите нам. Еще вопрос: сколько у вас было встреч с Владимиром?

– Послушайте… – возмущенно начала Белова с раскрасневшимся лицом, но Лев перебил ее:

– Перестаньте! Дело сейчас не в ваших эмоциях, оставьте все это! У нас кражи на сотни тысяч и обманутые женщины. И все происходило в каждом случае так же, как и у вас. Если ваш Володя не такой, то вам повезло. Другим везло меньше. Ну, ответьте на мой вопрос!

– Три раза, – прошептала Белова и опустила голову.

– Что у Володи под повязкой на руке?

– Порез! Они… ну, когда муж неожиданно пришел, они там стекло разбили, Володя упал и порезался. Там правда никто за ножи не хватался.

– Мы поняли, а кто накладывал повязку?

– Полиция, когда приехала, сразу «Скорую помощь» вызывала. Это медики накладывали.

– Так что, под повязкой только порез? Там есть татуировка?

– Нет у Володи никаких татуировок. Он вообще противник этого. Как-то мы увидели на улице парня, у которого вся рука до плеча разрисована, и Володя так возмутился, сказал, что эти любители татуировок похожи на австралийских аборигенов, на язычников.

Крячко застал своего напарника сидящим в пустом кабинете в состоянии глубокой задумчивости. Гуров покачивался на стуле и смотрел в окно. Казалось, он даже не услышал звука открывшейся двери.

– Ну что тут? – устало спросил Стас, ногой пододвигая кресло и садясь напротив. – Он, не он?