Я протянула ему руку и тут же мы переместились. В последнее время меня тошнило всё меньше от телепортаций. Обнаружила я себя возле основания какого-то холма, в лесу. В холме была тяжёлая, металлическая дверь, словно ведущая в бункер. Когда Виктор открыл первую дверь и за ней показалась вторая, я точно убедилась в том, что мы идём в бомбоубежище.

— Виктор, мне всё это не очень нравится.

— Не переживай, Корявая, дальше будет хуже.

Я закатила глаза, но больше спорить не стала, посильнее укутываясь в плед и следуя за ним. Виктор быстро спускался по лестнице, ведущей глубоко под землю. Вся эта задумка нравилась мне всё меньше. В подвале было так темно, что я едва различала ступеньки, а следовательно еле поспевала за Виктором. Мне приходилось опираться на холодную, влажную, бетонную стену. Но вот, внизу зажёгся огонь и немного отбросил свет вокруг себя. Виктор зажёг две керосиновые лампы, которые были в коридоре, сразу же за очередной дверью бункера. Меня неустанно пробирало непонятное чувство, которое внизу только усилилось. Как будто бы огромная энергия накопилась во мне и искала выхода, но была загнана в ловушку, заперта. Я щёлкнула пальцами, чтобы зажечь маленький огонёк. Но ничего не вышло. Магия была подавлена. Но я не успела испугаться из-за этого, поскольку передо мной открылся целый ряд тюремных камер. Вот теперь я была напугана.

— Я туда не сяду, — тут же воскликнула я.

— Придётся. Это самое безопасное место. Здесь нет магии, а значит никто не сможет пробраться, если только не придёт с тротилом. Но вряд ли тебя тут найдут.

Он открыл одну из камер, схватил меня под локоть и втолкнул внутрь. Я было развернулась, чтобы выскочить, но он тут же захлопнул тяжёлую металлическую дверь, у которой было лишь одно небольшое металлическое окошко и то с решёткой.

— Виктор, выпусти меня! — я тряхнула дверью, но она не поддавалась.

— Прости, Корявая. И теперь, когда ты тут, хорошая новость для тебя. Если те ребята меня убьют, то ты останешься здесь навсегда. Приятного отдыха!

— Виктор! — он развернулся и стал уходить, в то время как по коридору разносился его густой смех, — Виктор!

Но он и не думал останавливаться, оставив меня совсем одну.

Полночь.

Я не знала насколько хватит керосиновой лампы за моей дверью, но мысленно готовилась остаться в темноте, поскольку других источников света под землёй не было. В камеру света попадало крайне мало, но я пыталась осмотреть её, пока на то были хоть какие-то шансы. Хоть что-то, чем можно было взломать дверь или же проковырять подкоп. Пусто. Я ползала по-над сырой, бетонной стеной и ничего не находила. Идеально гладкая. Я даже немного постукивала по ней, чтобы понять её прочность, но она оказалась очень прочной, нечего было даже пытаться. Я потратила порядка часа, вновь и вновь вставая, проверяя метр за метром. Обессиленная от страха, холода, а я по-прежнему была в юбке и корсете, и голода, ведь к тому же я не ела больше суток, я легла на пол и уснула. Когда я проснулась, лампа уже погасла. В кромешной темноте я вновь и вновь пыталась найти хоть что-то, но ничего. Я не знала, как много времени прошло, но меня начинала охватывать паника. Нужно было успокоиться, иначе мне стало бы хуже. Я села в угол, втянула в грудь побольше воздуха, попыталась расслабиться. Всё как учил Дмитрий, унестись прочь от этого места, улететь ментально далеко в горы, к высоким соснам, огромным обрывам, шумным рекам. В камере было прохладно и сыро, пахло грибами и мхом. Мысленно я унеслась в большую, тёмную пещеру. Да, потому тут так темно. Я не в камере, я в пещере и я ищу выход. В пещере есть выход, нужно лишь найти его.

Я долго медитировала, представляя, как блуждаю от одного сталагмита к другому, натыкаясь на мокрые выступы, вступая в небольшие лужи. Но вот, вдали, показался свет. Я двинулась к нему, пытаясь не сорваться на бег. Свет становился всё ближе, немного ослепляя меня и когда я уже была на выходе, я наткнулась на невидимое препятствие. Я открыла глаза. Вновь меня окутала темнота. Я ощупывала руками что-то холодное и металлическое. Бессмыслица какая-то. Я стояла на коленях перед дверью, ощупывая её.

— Ну конечно, — раздражённо воскликнула я, — Это выход! Вот только он закрыт.

Мысленно, проклиная всё на свете, я со злости ударила по двери кулаком. Но что-то было не так. Я встала, и толкнула дверь. Она скрипнула и немного поддалась. Я надавила ещё сильнее. Дверь открылась. Я застыла на месте, дыхание перехватило, мышца под левым глазом непроизвольно задёргалась. Ноги перестали держать, с осознанием всей ситуации. Я несколько часов, а может даже и сутки, провела взаперти открытой камеры. Видимо Виктор держал дверь, когда я тряхнула её в первый раз, при нём. К голове прилила кровь. Виктор. Он не замыкал дверь. Будь он тут, я бы убила его на месте.

Я набрала в грудь побольше воздуха. Спокойно Ами. Тебе предстоит ещё выбраться отсюда, хотя бы ради того чтобы задушить Виктора голыми руками.

Когда я открыла дверь нараспашку, я услышала, что она задела что-то на полу. Я присела на корточки и ползая, водила руками по земле, напоминая самой себе крота. В руки попалась небольшая коробочка. Я встряхнула её. Спички. После недолгих манипуляций, я смогла зажечь одну. Глаза обожгло вспышкой света, я чуть зажмурилась, но постаралась осмотреться при небольшом свете. Как оказалось, в коридоре были ещё керосиновые лампы и в них было достаточно горючего. С трудом, обжигая пальцы, я смогла зажечь одну.

Спички были оставлены здесь Виктором намеренно, я в этом даже не сомневалась. Любые другие, лежавшие здесь долгое время уже давно бы отсырели.

Первым делом я попыталась найти выход, но на сей раз дверь была по-настоящему заперта. Далее, я стала осматривать камеры, одну за другой. Все, кроме последней были такими же как моя, но в этой стояли кровать, умывальник, коробка со свежими консервами и на кровати было скомкано небольшое одеяло. Недолго думая, я перетащила в эту камеру все керосиновые лампы, съела банку тушёнки и затушив лампу, легла спать.

Я отчётливо понимала, что сплю, и что мелькающие в голове образы, это всего лишь образы. Но почему-то я не могла ими управлять, что выходило у меня раньше всегда. Будто безвольная марионетка я нахожусь внутри собственного тела и не могу выдавить из себя ни слова. Точнее, я говорила, но слова вырывались из моей груди безотчётно.

Вот я сижу в каком-то небольшом, китайском ресторане. Я понимаю, что это китайский ресторан, из-за его оформления. Справа от меня, на стене, висит огромный красный веер. Слева, посреди зала, раскинуло огромные ветви искусственное дерево, уходящее своими ветвями в потолок. На нём висит множество красных, бумажных фонариков.

Я осматриваю себя. На мне надето лёгкое, струящееся белоснежное платье с длинными кружевными рукавами, в пол. Мягкий воротник застёгнут высоко на горле и единственное, что делает платье не таким строгим, это кружева на ключице, сквозь которые слегка видна обнажённая кожа. Я поправила рыжие волосы, которые доходили мне лишь до нижней части лопатки, гораздо короче, чем я имею сейчас, при этом почувствовала, что они крепко ухвачены заколками так, что волосы оставаясь распущенными, были откинуты назад. Это движение говорило о том, что я нервничала, но я старалась вести себя очень сдержанно.