— Да. Скорее всего. Но если не вернусь до утра, то…

— Давай, ты не будешь мне этого говорить… Ладно?

— Ладно. Ты уже поела?

— Да.

— Я там лекарств всяких прикупил. Давай займёмся твоими порезами на руках!

— Нормально всё с ними. Заживёт.

— А я вот возьму, и посмотрю, как там у тебя заживает.

— Ты доктор?

— Ага. Специалист широкого профиля.

* * *

Я достал приобретённые в аптеке медицинские ножницы и срезал то, чем были забинтованы порезанные ладони у Лолиты. Ранки подсохли, но было видно, что края порезов покрасневшие. Похоже, что о чистоте и стерильности ран говорить не приходится. Хорошо, что у меня перекиси водорода, ну просто завались сколько. Приобретал для покраски волос, но думаю, что хватит и на обработку рук. Щедро полил подруге на ладошки. Зашипело с белой пеной… Ну а после этого аккуратно обработал йодом, стараясь не усердствовать. Знаю такое… Однажды ещё будучи школьником поранился на продлёнке в школе. Училка-практикантка, которая нас типа контролировала, взяла ватку, намочила йодом, приложила к ранке и забинтовала… К вечеру, когда я добрался до дома, и родители разбинтовали мне руку, то оказалось, что там кроме раны присутствует ещё и волдырь от химического ожога йодом. Волдырь, конечно, лопнул через какое-то время. Кожа слезала несколько раз. След от ожога долго заживал… Долгое время носил на руке пятно на память о неправильной первой медицинской помощи. Лолите я такого не желал, поэтому действовал осторожно…

После перевязки я налил водички в стерилизатор и бросил туда шприц с иголкой. Всё это водрузил на плитку, которую уже подключил к единственной розетке в номере.

— Это что? — занервничала Долорес.

— Укол тебе буду делать?

— Какой укол?

— Антибиотик. Чтобы раны не гноились. Да и так. На всякий случай… От всех болезней нам полезней старый добрый бициллин.

— Я не хочу укол.

— У тебя аллергия на антибиотики?

— Чего? — не поняла Лолита.

— А раз ты не знаешь, что это такое, тогда не надо со мною спорить. Я лучше знаю, что надо и что не надо…

— Но я не хочу.

— А волосы красить будем?

— Зачем?

— Чтобы тебя никто не узнал.

— А в какой цвет?

— Ты это потом сама решишь. А для начала я постараюсь просто осветлить тебе волосы. Вот этим. — я показал ей остатки перекиси водорода, которой обрабатывал ранки.

— Не считай меня за дурочку. Я знаю, что такое гидропирит.

Вода между тем в стерилизаторе уже закипела. Долго «варить» шприц я не стал. Достал при помощи пинцета и выложил на чистый бинт.

— Ложись, давай!

— А ты куда будешь колоть?

— Я умею делать только в задницу. Не переживай! Опыт есть. постараюсь сделать не больно.

Опыт у меня действительно был. Так что мне удалось сделать ей укол «со шлепком». При этом самого укола она даже не почувствовала.

— Ты прямо как доктор.

— Я старался. А теперь давай попробуем тебе покрасить волосы…

* * *

Вот чего я не ожидал, так это того, что она меня абсолютно не стеснялась. И чтобы не мочить и не пачкать одежду, она оголилась практически совсем. Трусы не в счёт. А лифчик она не носила, несмотря на вполне приличные размеры. Мода у них такая что ли?

Я старательно мочил ей волосы перекисью, при этом старался не смотреть на выступающие у неё местами части тела, чтобы от такого аппетитного зрелища не стали выступать части моего тела. Почти удалось… Не смотреть.

Через полчаса мы уже смыли всё лишнее. Лолита сама не могла это делать забинтованными руками. А я вымок почти весь… Надо было мне тоже раздеться до трусов… Хотя. Боюсь, что тогда покраска волос могла бы закончится в горизонтальном положении.

С полотенцем на голове девушкка смотрелась отпадно. Но дождаться пока у неё высохнут волосы и проявится эффект от нашей процедуры мне не удалось. Позвонил телефон, и мне сообщили, что внизу меня ожидает мистер Браун.

04 августа. 1974 год.

США. Бостон. Кембридж. Гарвард.

Одевшись как можно приличнее, я спустился вниз. Сегодня герой Америки Митчел Л. Браун выглядел не в пример лучше, чем тогда в самолёте. Похоже, что сегодня он не бегал за автобусом, поскольку благоухал не потом, а солидным одеколоном.

— Ну, как ты, Декстер? Выспался?

— Да. Наконец-то удалось отдохнуть и придти в себя. Трудно было переходить на другое время. Семь часов разницы… Там утро, а здесь ночь… Тебе-то хорошо, Митчел…

— Это почему ещё?

— Ты — солдат. А мне отец говорил, что солдат, где сел, там заснул…

Смеётся Браун заразительно. Он понял мою шутку и оценил юмор, переведённый мною с русского на местный английский.

— Да. Ты прав. Там, на войне… В любом месте, сидя, стоя, а особенно лёжа, я мог заснуть. Но это было сначала. А потом, когда во Вьетнаме стало жарковато, то уже было не до сна. С тех пор осталась привычка спасть в один глаз.

— Есть такая поговорка: «Спит лиса, а во сне кур считает».

— Никогда такую не слышал. Но сказано правильно.

— Это греческая поговорка. — мысленно укоряю себя за излишнюю разговорчивость.

Ещё не хватало, чтобы Митчел меня в чём-то заподозрил. Хотя отмазка у меня есть, конечно. Я же не местный. А кто знает, какие там у греков на Кипре пословицы и поговорки.

— Декстер! Я тебя расстрою.

— Чем, Митчел?

— Я тут узнал, что ты не сможешь сразу поступить в Гарвардскую школу права. Сперва ты должен получить степень бакалавра. А для этого тебе придётся учиться ещё четыре года. Но… Если даже прямо сейчас подашь документы, то поступить сможешь только на следующий учебный год. И только через четыре года…

— А как же ты тогда поступил?

— Я перед армией уже отучился в Блумингтоне, Университет Индианы. Слышал про такой?

— Нет. Я только и слышал про Гарвард да Кембридж.

— Да. Ты прав. Это самые раскрученные названия.

— Еще про Колумбийский университет говорили. Это в Колумбии? — решил я прикинуться совсем уж тупым валенком.

— Да ты что… — улыбнулся Браун. — Это в Нью-Йорке.

— Нью-Йорк штат Нью-Йорк?

— Конечно…

— А я думал, раз Колумбийский, то в Колумбии.

— Ты ошибся…

— Расстроил ты меня, Митчел. Жаль, что