состоянии, то лучше желаю обезсилен быть сею должностию, нежели оставить вас без удовольствия»[497]. Поповский требовал такого же отношения к работе и от других. Когда бездельник и псевдоученый Дилтей, отстраненный от руководства гимназией, выступил на публичном собрании с отчетом о своей «работе», Поповский, чтобы подчеркнуть безделье Дилтея, ответил ему речью: «Сколь многотрудна должность учащих, если ее исполнять по надлежащему». Через несколько месяцев он отказался подписать аттестацию Дилтею и потребовал его устранения из университета[498].

Поповский твердо верил в силу русских профессоров и преподавателей и в возможности русских студентов и гимназистов. «Если будет ваша охота и прилежание, — обращался он к ним, — то вы скоро можете показать, что и вам от природы даны умы такие ж, какие и тем, которыми целые народы хвалятся»[499].

Первыми книгами, напечатанными в типографии Московского университета, было двухтомное собрание сочинений Ломоносова и «Опыт о человеке» Поповского. В отличие от издания Академии Наук в сочинения Ломоносова были включены не только его поэтические произведения, но и ряд его публичных речей на научные темы. Кроме того, в университетском издании была впервые опубликована знаменитая статья «О пользе книг церковных», содержавшая изложение теории «трех стилей». Впервые в истории русской литературы к сочинениям русского автора был приложен его портрет. В помещенной под портретом стихотворной подписи Поповский дал первую печатную оценку заслуг Ломоносова перед русским народом и его культурой:

Московский здесь Парнас изобразил витию,

Что чистый слог стихов и прозы ввел в Россию.

Что в Риме Цицерон и что Виргилий был,

То он один в своем понятии вместил.

Открыл натуры храм богатым словом Россов;

Пример их остроты в науках Ломоносов[500].

Следует отметить, что до этого стихотворные надписи были обращены только к портретам королей и полководцев, к статуям богов и героев античности. Л. Б. Модзалевский правильно показал, что Поповский первый использовал стихотворную надпись, чтобы отметить выдающиеся заслуги перед родиной крестьянского сына Ломоносова. Активно поддерживая Ломоносова в его борьбе за передовые принципы в литературе и эстетике, за насыщение поэзии общественным содержанием, Поповский еще в период своей учебы в академии в 1753 г. выступил против придворного писаки Елагина:

Парнасского певца для бога не замай,

Стократ умней тебя — его не задевай,

— писал Поповский в ответ на выпады Елагина против Ломоносова[501]. Активное участие принял Поповский и в полемике, разгоревшейся вокруг «Гимна бороде».

Выход в свет сочинений Ломоносова с его портретом и стихотворной надписью Поповского был встречен крайне враждебно литературными его противниками. Весьма показательны в этом отношении действия Сумарокова, написавшего пародию на надпись Поповского и пытавшегося ее опубликовать в печати. Его письмо по этому поводу к Шувалову полно самых резких выпадов как против Ломоносова, так и против Поповского и возглавляемого им литературного общества при университете[502]. Причина этого отнюдь не в личных отношениях Ломоносова и Сумарокова, а в различии их общественных и эстетических принципов. Сумароков, сыгравший значительную роль в развитии русской литературы, русской драматургии, в частности, их сатирического направления, был идеологом дворянства и отстаивал незыблемость существовавшего тогда общественного строя. Поэтому его выступления против Ломоносова по вопросам литературы в действительности являлись защитой и пропагандой дворянского содержания литературы в противовес общенациональному демократическому направлению произведений великого ученого. В этом и была причина таких резких выпадов Сумарокова против Ломоносова и его последователей, против Поповского, развивавшего ломоносовские традиции в университете. Именно трудами Поповского и его товарищей Московский университет был превращен в своего рода литературный центр — «Московский Парнас», от имени которого Поповский писал надпись к портрету Ломоносова и от имени которого он говорил об объединении «Московских» и «Невских» муз, о значении Москвы как исторического центра русской национальной культуры[503]. Ломоносов горячо приветствовал создание «Московского Парнаса». «Как не быть ныне Виргилиям и Горациям?.. Великая Москва, ободренная пением нового Парнаса, веселится своим сим украшением и показывает оное всем городам российским как вечный залог усердия к отечеству…»[504], — писал он.

Московский университет издавал целую серию литературных журналов: «Полезное увеселение», «Свободные часы», «Невинное упражнение», «Доброе намерение». Хотя эти журналы по своим общественно-политическим позициям и были крайне умеренны и не выходили за рамки нравоучительной сатиры Сумарокова и Хераскова, их появление было важным свидетельством развития русской литературы и журналистики. Журналы, издававшиеся Московским университетом в начале 60-х гг., в какой-то степени подготовили новый этап в развитии русской журналистики, связанный с возникновением сатирических журналов конца 60-х годов и в первую очередь с сатирическими и антикрепостническими журналами Н. И. Новикова «Трутень» и «Живописец», которым принадлежит видная роль в развитии русской освободительной общественно-политической мысли, в развитии русской передовой культуры. Следует отметить, что значительная часть издателей этих журналов получила воспитание в стенах Московского университета (Новиков, Чулков, Рубан, Фонвизин).

Важную роль играла и книгоиздательская деятельность университета. В университете неоднократно издавались работы Ломоносова, Поповского, Татищева, Феофана Прокоповича и других деятелей русской культуры. Был издан ряд книг по истории и географии родины. Систематически печатались речи Десницкого, Аничкова, Третьякова, Зыбелина, Вениаминова, Афонина и других. Все это являлось результатом деятельности «Московского Парнаса», созданного учениками Ломоносова Поповским и Барсовым. Совершенно не случайно Дм. Аничков в одной из своих речей, почти дословно повторяя Ломоносова, говорил: «Москва доселе ревновала, смотря на муз в Петровом граде процветающих; но ныне ободренная пением Нового Парнаса, красуется собою, и к музам в оном обитающим вещает приятно: здесь вы, мудрые музы, обитайте; здесь для вас будут спокойные часы; настали ваши блаженные времена… Коль славный предлежит вам труд! Вы к моей древности присутствием своим придадите красоты, а ваши труды не пропадут втуне»[505].

Поповский принимал активное участие в создании и издании первой московской газеты «Московские ведомости», издававшейся университетом с 1756 года. Он много писал и переводил, вел деятельную подготовку к изданию в Москве литературного журнала[506].

Незадолго до смерти Поповский завершил перевод двухтомной работы Локка о воспитании детей. Пропагандируя прогрессивные принципы воспитания, он в предисловии к переводу обращал внимание читателей на недопустимость механического применения теорий Локка в русских условиях. Поповский подчеркивал, что главной целью школы является воспитание гражданина, полезного члена общества. Характерно, что, в отличие от Локка, писавшего свою книгу для английских аристократов, Поповский особое внимание обращал на то, что может быть использовано «простым народом»[507].

Следует отметить, что Поповский энергично поддерживал требование Локка