жизни. И так целый день: мы сдерживаем свои естественные капризы и волнения, вступаем в полосу, защищенную от ветра. Вначале, обретя подобное состояние духа, вы сумеете сохранять его лишь несколько минут. Но в эти минуты по всему нашему физико–духовному организму распространяется жизнь нового типа, потому что мы позволяем Ему (Христу — авт.) совершать в нас работу»[27].

Главная христианская заповедь требует возлюбить не только ближних, но и Бога. И мы, осознавая Его великую любовь к нам, в меру своих сил пытаемся ответить Ему взаимностью. Томас Мертон говорит: «Читая Псалмы и обнаруживая, что в них воспето памятование о Боге, мы внезапно делаем открытие. С сокрушенным сердцем мы вдруг узнаем, что Он о нас помнит». Лучший залог памятования о Боге — глубинное понимание: лично ты значишь для Бога бесконечно много. Мне снова и снова приходится просить веры в то, что Бог радуется мне и хочет со мной общаться. Кстати, это одна из главных причин, по которым я изучаю Библию. Я стремлюсь не просто освоить великое литературное произведение или познать богословские тонкости Ветхого и Нового Заветов, но желаю всей душой впитать Весть о Божьей любви, о Его отеческой заботе.

Некоторые христиане, общаясь с Богом, считают важным становиться на колени или принимать какую–то другую позу. А я из–за невидимости Бога пытаюсь подчеркнуть для себя Его реальность. Скажем, иногда во время молитвы пью кофе: ведь с друзьями–собеседниками мы часто беседуем именно так. Или отправляюсь на прогулку. Окружающая меня природа сама побуждает к молитве: весной мир просыпается и, встречая утро года, радуется и сияет новыми чистыми красками, а зимой белоснежный покров, неслышно соскользнувший с небес, изгоняет слякоть, сумрак и печаль поздней осени. Когда я прохожу мимо домов соседей, я молюсь и о них — о здравии и благополучии, об их нуждах и о том, чтобы исполнилась воля Божья для всех нас.

Но вообще, чтобы мысль моя не ускользала, мне все время нужны какие–то памятки. Одно время я заводил будильник, который каждый час прерывал мои занятия. Звонок напоминал мне о Высшей Реальности, заставлял задуматься о прожитом часе и настроиться на час предстоящий. Впоследствии я узнал, что монахи–бенедиктинцы тоже использовали часы, ежечасный бой которых звал братию на молитву. Благодаря таким вот маленьким хитростям памятование о Боге на протяжении всего дня может постепенно войти в привычку[28].

Яркий пример стараний помнить о Боге каждое мгновение повседневной жизни являет нам «Исповедь» блаженного Августина. Работа эта абсолютно новаторская и по форме, и по содержанию. До Августина никому не приходило в голову написать автобиографию, да еще адресованную Богу и почти целиком построенную в виде молитвы. В «Исповеди» слиты воедино исповедание грехов, былые увлечения ее автора ересями и его духовные и интеллектуальные поиски. Глубокий, продуманный анализ подробностей внешней жизни и уголков собственной души, предпринятый блаженным Августином, сделал «Исповедь» ценным руководством для последующих поколений христиан, которые желали не забывать о Боге.

Лично я многое почерпнул из замечательной книги «Практика присутствия Божия», которую написал французский монах–кармелит брат Лоран (XVII в.). Для брата Лорана «практика» в данном случае имеет тот же смысл, что и практика медицинская или юридическая. А для вновь обращенных христиан можно подчеркнуть сходство этой «практики» с упражнениями при обучении игре на фортепиано: если быть терпеливым, тренировать пальцы и многократно играть гаммы и этюды, то все получится.

Брат Лоран практиковал хождение с Богом во время самых обыденных занятий. Но, конечно, одними только своими человеческими силами успеха он достичь не надеялся, и потому специально подчеркивал, что без помощи Божьей нам не обойтись. И в этой связи брат Лоран ставит вопрос ребром:

«Но как можно просить о чем–то Бога, если ты не с Ним? И как можно быть с Ним, если чаще всего о Нем не думаешь? И как можно часто думать о Нем, если это не вошло в привычку?» Ответ на эти вопросы, по мнению благочестивого монаха, таков: «Бог не просит у нас многого. Время от времени вспоминать, поклоняться. Иногда просить Его о милости, иногда делиться с Ним своими скорбями, иногда благодарить за блага, которые Он давал и дает среди наших трудов, чтобы мы обретали силы и утешение. Порой за трапезой или среди разговоров возносить к Нему свое сердце. Богу приятно даже самое маленькое воспоминание. И не надо, призывая Его, громко кричать: Он к нам гораздо ближе, чем мы думаем».

Брат Лоран перечисляет некоторые способы, как «регулярно, даже среди будничных занятий, обращать к Богу свое сердце», как «угождать Ему, даже мимоходом, чуть ли не между делом». Глубина духовности, утверждает брат Jlopан, заключается не в том, что вы вдруг начинаете делать нечто принципиально иное, а в том, что те дела, которые вы обычно делали для себя, вы начинаете делать для Бога. Специальные молитвенные собрания он считал совершенно необязательными: перед Богом можно ходить постоянно, живя повседневной жизнью, а не выезжая на загородный семинар, на котором вы получите возможность три дня побыть с Богом.

Брат Лоран жил в соответствии со своей проповедью. Вот как вспоминает о нем современник: «Добрый брат ходил перед Богом всюду — даже когда он чинил ботинки или мыл посуду, причем ничуть не в меньшей степени, чем когда молился с общиной. Делая любое дело, он смотрел на Бога. Брат Лоран знал, что, чем сильнее это дело противоречит его природным склонностям, тем с большей любовью он принесет его Богу».

Наставления брата Лорана глубоко тронули мою жену, которая в то время несла служение в доме престарелых. Нередко ей приходилось выполнять работу, которая мало совместима с чьими угодно природными склонностями. Недержание мочи, тяжелые смерти. Занимаясь ею, она часто вспоминала брата Лорана. Ведь если постоянно ходить перед Богом, помнить о Нем, то даже мытье туалета может стать бесценным даром Ему.

***

Педагог и миссионер, десятки лет посвятивший работе на Филиппинах, которого называют «апостолом всемирного движения за всеобщую грамотность», Франк Лаубах старался жить согласно принципам брата Лорана. Дневники Лаубаха рассказывают, сколько сил он положил на то, чтобы постоянно помнить о присутствии Бога.

Сначала Лаубах пытался сосредотачиваться на Боге до вставания с постели, когда его ничто не отвлекало: «Я сознательно заставляю ум открыться Богу, сосредотачиваюсь. Иногда уходит много времени, чтобы достичь желаемого душевного состояния». Лаубаху было непросто:

«Я как гребец, выгребающий против течения. Волевое усилие должно быть небольшим, но постоянным: