Это был молчаливый вердикт зала суда, вердикт, освобождающийот подозрения двух обвиняемых и перекладывающий вину в убийстве Эдварда Нортонав равной степени на Артура Кринстона и его сообщника.

Перри Мейсон сидел у себя в кабинете. Свет из окна освещалего суровые, мужественные и сильные черты лица. Он казался старше своих лет.

Фрэнсис Челейн устроилась в большом черном кожаном кресле.Она опять водила пальцем по шершавой поверхности кожи. Ее темные глаза былиполны эмоций.

Роберт Глиасон стоял, прислонившись к книжному шкафу. Онмолчал, но на лице читалось желание высказать очень многое, просто он был не всостоянии найти средства выразить все, что у него на душе.

Сквозь открытые окна с улицы доносились голоса разносчиковгазет, которые предлагали внеплановый выпуск «Стар».

Мейсон расправил на столе еще влажную газету, недавно снятуюс пресса.

– Журналисты сработали очень быстро. Неверс постарался. Выеще не успели добраться из зала суда до моего офиса, а газеты уже продавалисьна улице. Неверс догадался о том, что произошло на самом деле. Текст фактическибыл набран. Оставалось только кратко пересказать показания судьи Пурлея идобавить заголовки.

В верхней части первой страницы жирным крупным шрифтом былонапечатано:

«Дело по обвинению Фрэнсис Челейн и Роберта Глиасона вубийстве Эдварда Нортона закрыто».

– Выдающейся была не работа журналиста, мистер Мейсон, –сказала Фрэнсис, – а ваш замечательный анализ событий и те шаги, что выпредприняли, чтобы убедить судью Пурлея. Я наблюдала за ним, когда он в первыйраз давал показания. Я видела, с какими проблемами вам приходилось сталкиваться.

Мейсон улыбнулся:

– Судья Пурлей упрям, своеволен и самоуверен. Ему очень нехотелось признавать свою ошибку. Фактически, если бы я задал ему свой последнийвопрос, когда он в первый раз давал показания, он бы все в негодовании отрицал,причем это отрицание так засело бы у него в мозгу, что никакие последующиедоказательства не смогли бы его ни в коей мере поколебать. Мне удалось вточности воспроизвести условия, которые имели место в ночь убийства, что и даломне возможность посеять сомнения у него в голове. Все факты имелись у меня вруках, когда Артур Кринстон, рассказывая мне об убийстве, стал обсуждатьтелефонный звонок в полицию, словно знал о нем больше, чем могла сообщить самаполиция. Это был промах Кринстона, причем фатальный. Давая показания передприсяжными, он вообще не упомянул про этот телефонный разговор. Им такзавладела навязчивая идея ни в коем случае не позволить властям узнать, что насамом деле произошло в кабинете, когда убили Нортона, что он наврал с трикороба и придерживался придуманной им версии. Лгал он неумело. Таклжесвидетельство не совершают. Если хочешь, чтобы оно сошло тебе с рук, надопридерживаться правды, где только возможно, и отходить от нее лишь в случаекрайней необходимости. Если ты все сочиняешь, то где-то обязательно останутсянезавязанные узелки. Странно работает человеческий ум. На него одновременнопадает множество фактов, и он не в состоянии правильно их соотнести. Фактынаходились в моем распоряжении уже в течение некоторого времени перед тем, какя сообразил, что же все-таки произошло. Понимаете, Кринстон влез в оченькрупный долг, действуя от имени фирмы. Фирма, конечно, оставаласьплатежеспособной, а вот доверие к Кринстону разлетелось в пух и прах. Он сделалГрейвса сообщником, и они вместе обманывали вашего дядю. Когда банк прислалуведомление Эдварду Нортону, он впервые узнал о том, что случилось. Вы можетепредставить, что произошло потом. Нортон установил срок погашения долгаКринстону и поставил условие: или Кринстон возвращает деньги, или Нортон сообщаетв полицию. Когда Кринстон не смог заплатить, ваш дядя, действуя хладнокровно иабсолютно безжалостно, поднял трубку и позвонил в полицейский участок. Кринстонсидел вместе с ним в кабинете и безмолвно наблюдал за действиями своегопартнера, зная, что его следующие слова приведут к заключению Кринстона втюрьму. Кринстон услышал, как Нортон говорит, что хочет сообщить об имевшемместо преступлении. Кринстон действовал неосознанно, им руководила слепаяярость, инстинкт самосохранения. Он без предупреждения и, в общем-то, безособых раздумий ударил Нортона тростью по голове. Когда он убил партнера иповесил трубку, Кринстон внезапно понял, что в полиции зарегистрирован звонокНортона и этот звонок может его погубить. Кринстон сделал очень умную вещь. Он сразуже связался с полицейским участком и представился Нортоном. Ему требовалосьсообщить о каком-то преступлении, потому что ваш дядя уже заявил, что оно имеломесто. На письменном столе лежал страховой полис на автомашину, и Кринстонслепо им воспользовался. Затем, когда вы услышали об убийстве вашего дяди, и,поскольку с вами находился Роб Глиасон, вы подумали, что или будете как-тововлечены в дело, или вам придется объяснять, что именно в доме делал Глиасон,вы ухватились за лучшую, как вам представлялось, возможность обеспечить себеалиби и заявили, что катались на «Бьюике», когда ваш дядя решил, что онукраден. Здесь требовался математический расчет. Другими словами,соответствующим образом подготовленный человек должен был сесть исконцентрироваться на имевшихся доказательствах. Он бы сразу же указал пальцемна убийцу. Признаюсь, события развивались так драматично и необычно, что якакое-то время оставался в смущении и не смог сразу разобраться, что жепроизошло на самом деле. Когда же я наконец все понял, то столкнулся с оченьсерьезной проблемой. Я не сомневался, что смогу представить свою теориюдостаточно обоснованно, чтобы в головах присяжных зародились сомнения, но ячетко осознал, что, если не подготовлю ловушку убийцам таким образом, чтобы онисделали роковую ошибку, на ваших именах до конца жизни останется пятно и на васвсе равно будут за спиной показывать пальцем. Ключевым свидетелем был судьяПурлей. Я знал о его тщеславии и любви попозировать. В его случае обычныйперекрестный допрос привел бы к нулевому результату. Поэтому мне пришлосьпридумать способ, как зародить сомнения у него в голове перед тем, как он самосознает, что сомнение уже сидит там, а затем затолкнуть это сомнение ещеглубже.

Фрэн Челейн встала с кресла со слезами на глазах.

– Я не знаю, как выразить вам свою благодарность, – сказалаона. – Это опыт, который навсегда со мной.

Глаза Мейсона сузились.

– Вам повезло, – спокойным тоном заметил он. – Вы отделалисьтолько неприятными воспоминаниями.

Фрэнсис улыбнулась, смахивая слезы.

– Я не это хотела сказать, мистер Мейсон. Это опыт, откоторого я бы ни за что не отказалась!

Он молча уставился на нее.

– Да, да! Я именно это имею в виду. Даже не сам судебныйпроцесс, а нахождение в тюрьме, где я узнала, как страдают люди. Я увиделаокружающий мир в новом свете. Это помогло немного исправить мой характер. Ктому же я поняла, как предан мне Роб. Он знал, что я невиновна, нообстоятельства складывались против меня, и оставалась угроза вынесения мнеприговора. В те черные дни, когда вы не открывали нам своих планов и казалось,что тучи над нами сгустились, он был готов пожертвовать своей жизнью, чтобыспасти мою.