Профессор, доктор Герхард Ожеховски, штабс-арцт ВМФ и главный фармаколог Санитарного управления Командования ВМС на Балтийском море, в мирной жизни был профессором фармакологии Кильского университета. В период немецкой оккупации Франции он работал в Военно-морском медицинском институте бретонского города Карнака, где проводились исследования в области подводной медицины, и занимался медикаментозными средствами, повышающими работоспособность[438].

Ученый в очках показался подходящей кандидатурой, когда речь зашла о попытке выжать из выдохшихся войск последние силы и с помощью фармакологии добиться окончательной победы. Цель Ожеховски заключалась в том, чтобы с помощью химии «превратить человека в хищного зверя»[439].

Такой подход импонировал Хейе, который намеревался задействовать одноместную боевую лодку «Негер» конструкции Рихарда Мора. Она состояла из двух торпед, располагавшихся одна над другой. Нижняя являлась боевой, а верхняя – несущей, и эта последняя была снабжена водительской кабиной из водонепроницаемого плексигласа, в которой располагалось кресло управления. Своего рода поездка на бомбе. Наведение на цель обеспечивал простой прицел с мушкой. Прицелившись, водитель нажимал на педаль, после чего быстро мчался в спасительную гавань – весьма рискованное предприятие, поскольку плексигласовая кабина на поверхности воды представляла собой прекрасную мишень для американских истребителей-бомбардировщиков.

Ожеховски предложил для этих смертников десять препаратов, представлявших собой различные комбинации медикаментов, обозначавшихся литерой D (от Droge – «наркотик») и римскими цифрами: от DI до DX. Они содержали в разных пропорциях юкодал, кокаин, первитин и дикодид – полусинтетический дериват морфина, который по своему действию сходен с кодеином, но обладает гораздо большей силой. То есть смешивались самые сильнодействующие из известных в мире веществ. Это служит свидетельством того, насколько вольно обращались в военно-морском флоте со стимуляторами. И насколько отчаянным было положение.

17 марта 1944 года в лаборатории военно-морского госпиталя в Киле было изготовлено по пять таблеток каждого из десяти препаратов. На следующий день их опробовали 50 солдат из учебного лагеря Блаукоппель. Все проходило в спешке, из-за недостатка времени серьезные тесты по изучению сложного взаимодействия отдельных компонентов не проводились. Приз достался препарату DIX, представлявшему собой смесь пяти миллиграммов юкодала, пяти миллиграммов кокаина и трех миллиграммов метамфетамина. Возможно, этот чрезвычайно сильнодействующий коктейль пробовал и Гитлер. Начальник Санитарной службы военно-морского флота адмирал-штабс-арцт доктор Гройль был вынужден утвердить DIX, поскольку порошкообразный кокаин прописывать не разрешалось. Хейе тоже дал ему зеленый свет. Санитарная служба быстро изготовила 500 таблеток для пилотов малой подводной лодки «Бибер» с двумя подвесными торпедами и для «Негера».

Несмотря на строжайшую секретность, слухи о чрезвычайно эффективном наркотике быстро распространились среди военных, в том числе и среди эсэсовцев. СС также стремились максимально усилить свои подразделения особого назначения и проявляли активный интерес к опыту армейских коллег. Между двумя структурами наметилось сотрудничество, о чем военные моряки после войны не желали вспоминать. Известный своей беззастенчивостью оберштурмбаннфюрер СС Отто Скорцени, руководитель диверсионной службы СС, считавшийся западными спецслужбами (которые явно переоценивали его способности) самым опасным человеком в Европе, прибыл 30 марта 1944 года в Киль к Хейе. После того как в сентябре 1943 года он выкрал из хорошо охраняемого особняка Муссолини, Гитлер и Гиммлер оказывали ему всяческое содействие при планировании тайных операций. Официальная цель визита «человека со шрамом» заключалась в ознакомлении с новым оружием соединения специального назначения, но в действительности он, никогда не скрывавший своего пристрастия к наркотикам, приехал из-за DIX. В итоге Скорцени заграбастал 1000 таблеток, чтобы протестировать их «при выполнении особых задач»[440]. Возникла связь, которая не осталась без последствий.

Каково же было действие DIX? «После приема 1–2 таблеток у всех в течение нескольких часов возникают неприятные ощущения, – сообщается в одном из немногих сообщений. – У тех, кто до этого чувствовал себя свежим и отдохнувшим, начинали трястись руки на фоне кратковременной эйфории, а те, кто до этого испытывал усталость, жаловались на слабость в коленях и напряжение в мышцах. Далее следовало постепенное замедление работы центральной нервной системы, эйфория быстро проходила, парализовалась воля, снижались скорость мышления, способность к критическому осмыслению и уровень энергии, обильно выделялся пот, голова становилась тяжелой, появлялось чувство вялости»[441].

Отзыв отнюдь не обнадеживающий. Тем не менее DIX начал использоваться – с весьма печальными последствиями для военно-морского флота: после применения этого препарата две трети водителей «Бибера» лишились жизни. Из-за своих сильных побочных эффектов этот мнимый чудо-наркотик, осложнявший боевые действия вместо того, чтобы облегчать их, вышел из употребления так же быстро, как был разработан.

Тем временем военное положение нацистов продолжало резко ухудшаться. Союзники высадились во Франции, и вскоре их огромные армии начали приближаться к западным границам рейха. С осени 1944 года все надежды возлагались на новую, опять же якобы революционную подводную лодку специального назначения, оснащенную двумя торпедами – Seehund («Морской пес»). Хейе планировал направить эти лодки в устье Темзы и к пляжам Нормандии, где они должны были торпедировать суда Союзников. Однако их обслуживание и навигация представляли серьезную проблему. Условия были чрезвычайно стесненными. Пища готовилась в самонагревающейся кастрюле, естественные надобности отправлялись в банки из-под консервов[442]. «Пребывание в течение 4 дней в этом боевом средстве представляется весьма затруднительным и без стимуляторов едва ли возможным»[443], – писал ответственный за медицинское обслуживание соединения специального назначения офицер медицинской службы, морской врач, доктор Ганс-Иоахим Рихерт. Похоже, он принимал химический стимулятор, чтобы заглушить боли в животе, когда записывал, как всегда, несколько отстраненно, обезличенно в своем журнале боевых действий: «Военное руководство придерживается мнения, что в этой войне, в случае необходимости, допускается ущерб здоровью вследствие использования сильнодействующих медикаментов». 11 октября 1944 года Рихерт и разработчик наркотиков Ожеховски встретились неподалеку от Любека, чтобы поговорить об отбивающем сон и повышающем работоспособность средстве для «Зеехунд».