– Савушка, я же не эксперт! Я не могу определить на глаз. Отдай в центр Грабаря, а?

– Я хочу сперва посоветоваться с тобой, – настаивал Савва. – Приезжай, посидим, чайку попьем…

Это звучало фальшиво. И голос какой-то странный…

– Савушка, ты, часом, не пьян?

– Трезв, как стекло. Послушай, для меня это очень важно. Я… не хочу идти в центр Грабаря. Сперва ты мне скажи, а то что я пойду как дурак?

– Но ты же лучше меня знаешь голландцев! Если сомневаешься, вообще не бери, откажись от этой затеи.

– Нет, ты не понимаешь… Мне важно знать твое мнение. Пожалуйста… Ну что тебе стоит? Мы вместе посмотрим, и ты мне скажешь…

Этери ужасно не хотелось к нему ехать. Да еще на дачу!

В тот единственный раз, когда она пришла к Савве в городскую квартиру, ей было, конечно, не до картин, но сохранилось в памяти смутное впечатление: картины не фонтан. Да и откуда взяться фонтану? Несколько второ– и третьестепенных натюрмортов и пейзажиков. Может, и копии. Может, и подделки. Даже если оригиналы, их единственным – да и то сомнительным! – достоинством был почтенный возраст.

– А может, ты ко мне приедешь? – спросила Этери.

– Лучше ты ко мне. Это страшно важно. Вопрос жизни и смерти.

– Ой, только давай без драм! – поморщилась Этери. – Хорошо, я приеду.

– Давай прямо завтра, а? – оживился Савва. – Завтра воскресенье, ты запросто доедешь, без пробок. Давай на полдень договоримся, хорошо? Записывай адрес.

Этери записала. Дача у Саввы была по Киевскому шоссе, довольно далеко от города – километрах в пятидесяти. Это смущало ее, не понравился и голос Саввы – возбужденный, захлебывающийся, то неестественно веселый, то чуть не плачущий. Наверно, он все-таки был пьян, решила Этери.

На следующий день она взяла «Инфинити» и поехала с водителем.

– Игорь, – инструктировала его Этери, когда в указанном месте они свернули с шоссе, – если ровно через час я не выйду, звоните мне по мобильному. Врите что хотите, но дайте мне предлог оттуда слинять.

– Хорошо, – улыбнулся Игорь.

Они подъехали к даче, и Этери заметила сквозь прутья изгороди и зелень черные машины. Одну, две, три… четыре. «Приехал на четырех машинах», – прозвучал у нее в памяти голос Евгении Никоновны.

– Засада, Игорь, назад! – закричала Этери.

Но Игорь не повернул назад. Он рванул вперед и вырулил на подъездную дорогу. Люди на черных машинах не ожидали такой прыти, они, видимо, и в машинах-то не сидели, когда Этери подъехала. Тем не менее они с завидной оперативностью показались на подъездной дороге позади «Инфинити».

Игорь мельком глянул на них в зеркало заднего вида и крикнул:

– Зовите подмогу, хозяйка! У них моторы форсированные!

Этери выхватила телефон. Кому звонить? Милиции? Тьфу ты, полиции? У нее были знакомые среди высокопоставленного полицейского начальства, но она им не доверяла. Так кому же? Кужугетовичу? Не его профиль. Этери позвонила Кате.

– Катька, спасай, за мной чеченцы гонятся! Скажи Герману…

– Где ты? – спросила Катя. – Даю трубку Герману.

Этери услышала, как подруга говорит Герману про чеченцев, потом в трубке раздался его мощный басовитый голос:

– Где ты?

– На Киевском шоссе, сорок седьмой километр… Почти Апрелевка…

– Сколько их?

– Четыре машины. Два «Гелендвагена», один, по-моему, «Хаммер», четвертую не вижу… Но она есть. У них моторы форсированные.

– Понял. Держись, высылаю вертолеты. Не разъединяй. Говори с Катей.

– Катька, я здесь. Прости… Тебе нельзя волноваться…

– Не грузи, – отрезала Катя. – Я буду на связи. Говори со мной.

– Хорошо. Только Левану по второй линии позвоню… Он тоже замешан.

– Леван?! – ошарашенно переспросила Катя.

– Потом объясню. Скажи Герману, это Рустем Адырханов.

– Хорошо. То есть ничего хорошего, но я передам. Держись.

– А что мне остается?

Серебристая «Инфинити» молнией мелькнула по подъездной дороге, какое-то время тянувшейся параллельно Киевскому шоссе, и вылетела на магистраль. Промахнула пару километров до переезда, развернулась и понеслась к Москве.

В воскресенье в полдень дорога была не слишком загружена, хотя кое-какое движение все же наблюдалось.

– Хорошо пристегнулись, хозяйка? – спросил Игорь, поглядывая в зеркало заднего вида.

– Да, а что?

– Держитесь.

Игорь выбрал свободный участок дороги и на полном газу сделал полицейский разворот на триста шестьдесят градусов.

– Ты с ума сошел! – выбранила его Этери, от волнения перейдя на «ты». – Я чуть телефон не проглотила!

– А вы назад гляньте, – предложил водитель.

Этери оглянулась. Шедшие за ними два черных «Гелендвагена» не ожидали такого резкого маневра. Они сбились с курса и столкнулись, ткнулись друг в друга злобно оскаленными хищными мордами. Так иногда поскальзывается помимо своей воли пешеход, если поскользнется у него на глазах кто-то идущий впереди.

Но остальные две машины – громадный «Хаммер», черный и блестящий, как жук-скарабей, и «БМВ» последней серии – остались неповрежденными. Они объехали ставшие бесполезными «Гелендвагены» и ринулись в погоню.

Игорь, бывший гонщик, держал педаль газа утопленной в пол, отпускал и передергивал передачи, только когда приходилось маневрировать. «Инфинити» серебряной птицей летела по шоссе, отдавая хозяйке все свои силы.

Этери позвонила Левану.

– Рустем Адырханов гонится за мной по Киевскому шоссе…

– А я тебе говорил, – перебил ее Леван. – Я же говорил, он не отстанет.

– Скажи ему, что я не знаю, где Ульяна.

– Я говорил, он не слушает.

– Ты можешь что-то сделать для жены, хоть и бывшей? Я все-таки двух детей тебе родила!

– А что я могу? – забормотал Леван. – Нечего было Ульяну увозить!

Даже в эту страшную минуту Этери не жалела, что помогла Ульяне бежать.

Леван между тем развивал свою мысль:

– Тебе с ним не тягаться… Откусила кусок не по зубам, вот и получила. Что я могу сделать?..

– Ладно, Левушка, – задыхаясь от ненависти, проговорила Этери. Теперь она уже сознательно употребила это некогда ласковое имя как презрительную кличку. – Когда-нибудь ты меня о чем-нибудь попросишь, я тебе это припомню. – И прервала связь.

Ближе к Москве поток движения стал сгущаться. Миллиметрист Игорь лавировал в потоке, почти не снижая скорости, втыкался в такие дырки, куда, казалось, не въехал бы и детский самокат. А у них за спиной тянулась пробка из покалеченных «Хаммером» и «бэхой» машин. Сами преследователи тоже имели вид весьма помятый и далеко уже не столь блестящий.