разговор с ведущим проект профессором, и генерал лично привёз мне плёнку.

– И что же из содержимого этой подлой плёнки вас смутило?

Небрежно закинув ногу на ногу, Император откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на учёного:

– Вы сказали, что я не дождусь ответа… Как это следует понимать?

Учёный не ошибся в своих предположениях.

– Ну, что ж, – задумчиво произнёс тогда он, – придётся мне вам сознаться…

– Давайте, мой друг, покончим с этим.

– Послание, – сказал учёный, – пришло из области межзвёздной пустоты, лежащей в сотне световых лет от нашего мира… – Он прямо посмотрел на Императора и добавил: – То есть, иными словами, свет оттуда летит к нам примерно сто лет.

– Стало быть, – подумав, сказал Император, – наш ответ будет получен Человеком через столько же?

– Да.

– И это всё, что вы от меня скрыли?

– Да.

Правитель некоторое время молча смотрел в окно.

– И… ничего нельзя поделать с этим? – наконец спросил он.

– На сегодня науке неизвестны способы обхода этого ограничения, – покачал головой учёный. – Свет, – сказал он, помедлив, – способен двигаться во внешней пустоте с чудовищной скоростью, но и скорость эта ничтожна, в сравнении с теми расстояниями, что лежат между звёздами… Вот, например, взять наше светило… Свет, испущенный им, достигает нашего мирового шара лишь через одиннадцать с половиной минут. То есть, если бы наше светило вдруг внезапно погасло, мы бы ещё одиннадцать с половиной минут продолжали видеть его в небе…

Учёный замолчал, глядя перед собой. Лишь спустя долгую минуту, Император ответил ему:

– То, что вы сказали, страшно.

– Да. Очень страшно, – медленно кивнул учёный. – Меня повергают в трепет эти расстояния… Мне страшно думать, что где-то там… – он посмотрел сквозь окно эркера на уже достаточно потемневшее небо, на котором проступили первые звёзды, – рождаются и погибают миры, жители которых обречены на вечное одиночество… Я уверен, для них рано или поздно наступает время, когда они начинают понимать то, что только недавно поняли мы: они понимают, что не одни и понимают, что никогда, никогда они не смогут дотянуться до собратьев по разуму… и причина, по которой они этого не смогут сделать – та, которую я сейчас назвал – скорость света. Ничто не способно обогнать свет. Это невозможно, неосуществимо в принципе…

– Если только не стать бессмертными… – произнёс Император.

– Да, как Человек.

– Теперь я понимаю, почему вы так хотите, чтобы мы ответили ему.

– Прошу вас, скажите это!

– Потому, – продолжил Император, – что такая возможность может оказаться единственной. Если мы промолчим сейчас, наши потомки могут не дождаться другой такой…

– Сменятся поколения, изменится лицо мира, пройдут тысячелетия, сотни тысячелетий, тысячи тысячелетий, солнце померкнет и мир скуёт лед… а потом наступит смерть…

– Мне страшно, друг мой, – тихо сказал правитель. – Страшно за этот мир, над которым меня поставил Господь. – Он посмотрел в сторону, в окно, за которым горели гирлянды фонарей; их отражения блестели ровными полосками на озёрной глади. Учёный мельком взглянул на Императора и заметил, как глаза могучего атлета со стальными от седин волосами блестят от затянувшей их влаги. – Мы обязаны ответить, – помолчав, сказал он. – И пускай мы с вами умрём от старости, и дети наши умрут, но те, кто придут после, встретят его.

– И, может быть, станут как он, – произнёс учёный.

– Может быть, – ответил Император.

Когда учёный сел в машину, он взял у слуги радиотелефон и набрал номер молодого профессора.

– Готовьте устройство, – сказал учёный. – Завтра его величество ответит ему.

– Всё уже готово, господин министр, – заверил его молодой профессор. – Не беспокойтесь. Мы немного доработали алгоритм… всё пройдет как надо.

– Хорошо. Тогда до завтра!

Он завершил звонок и вернул радиотелефон слуге. Слуга принял аппарат и как-то странно посмотрел на учёного, потом повернул лицо к телохранителю и коротко кивнул. Телохранитель кивнул в ответ, достал пистолет и выстрелил учёному в голову.

Убедившись, что учёный мёртв, слуга извлёк из кармана небольшое устройство с выдвижной телескопической антенной и девятью переключателями-тумблерами, расположенными в три ряда по три в каждом. Выдвинув антенну, слуга переключил часть тумблеров в верхнее и часть – в нижнее положение, после чего послышались щелчки и устройство ответило голосом первосвященника:

– Слушаю тебя, сын мой.

– Ваше высокопреосвященство! – с благоговением произнёс слуга. – Мы выполнили наш долг. Соблазнитель мёртв…

Той ночью у Императора, прежде совершенно здорового и полного сил, случился удар, приковавший его к постели. На пятый день Император Мира умер, так и не придя в сознание.

Молодой профессор погиб в тот же вечер в автоаварии. Он возвращался домой из института и по дороге не справился с управлением. Его машина вылетела с дороги в кювет.

Едва профессор покинул здание института, в здании случился пожар, в котором погибло большинство сотрудников, занятых в проекте «Послание». Созданная ими машина – устройство, предназначавшееся для кодирования ответа Человеку и расшифровки посланий от него, если бы таковые поступили – была уничтожена.

Избежавшие смерти при пожаре сотрудники института погибли при разных обстоятельствах в течение последующих трёх суток.

Серия подозрительных смертей учёных средствами массовой информации не была замечена, – несчастье с Императором стало в те дни новостью номер один, – а немногие заметившие и заинтересовавшиеся (как, например, один следователь из городских карабинеров, или начальник охраны Академии наук) очень скоро исчезли.

Наследником Императора был объявлен его несовершеннолетний сын, при котором регентом был назначен благочестивый граф, произведённый в день назначения в герцоги.

Интермедия. Человек

Он возвращался домой – в место, которое оставил восемь галактических лет назад. Тогда, в самом начале пути, он был совсем другим. Его скромные в то время базы знаний даже отдалённо не были сравнимы с теми массивами информации, что собрал он за почти два миллиарда земных лет странствий.

Он видел поглощённые Андромедой ядра древних галактик, отправлял зонды к коронам гипергигантов в эмиссионных туманностях Треугольника, был свидетелем взрыва сверхновой в Большом Магеллановом Облаке, во время которого потерял часть себя. Он говорил с более древними, чем он сам, разумами – учился у них; видел, как зарождается жизнь в молодых мирах и как она вскоре угасает, едва сделав первый шаг в близлежащее пространство… видел то, что остаётся от цивилизаций-самоубийц: радиоактивные руины на мёртвых планетах. Он изучил историю этих миров и использовал полученные знания, чтобы предотвратить её повторение в других, вставших на краю гибели, но ещё способных сделать шаг назад от пропасти. Он не вмешивался, не использовал свою силу в качестве аргумента; он лишь показывал им то, что видел и оставлял самим решать,